ЦРУ стало готовиться к операциям в БССР еще в 1949 году. Летом 1951-го, когда был начат проект AEQUOR, Борис Рогуля предложил американской разведке составить список проживавших в странах Западной Европы 200 молодых белорусов для их подготовки на случай американо-советской войны. Информацию о предполагаемых кандидатах должны были собрать десять белорусов — студентов Лювенского университета в Бельгии.
Некоторых из отобранных кандидатов предполагалось готовить для немедленного использования за железным занавесом в качестве разведчиков. Американцы возлагали большие надежды на установление связи с «белорусским партизанским движением» в БССР, которое, как предполагалось, создаст единый фронт наряду с литовским подпольем на севере и украинском — на юге.
Другим важным направлением сотрудничества ЦРУ с белорусами в рамках проекта AEQUOR была поддержка издания газеты «Бацькаўшчына», которая, по замыслу американцев, должна была проводить линию «белорусского национализма, который, не натравливая против россиян или федерации с ними, потребует, чтобы Беларуси была предоставлена местная автономия, управляемая местными, свободно избранными людьми, а не смесью русских с грузинами». В июле 1951 года в отчете ЦРУ отмечалось: «Про реальную силу белорусского национализма известно мало, но даже если он не такой сильный, как в Украине, может оказаться, что эта республика [БССР] является достаточно стратегически важной площадкой для того, чтобы стоило культивировать этот национализм».
Первым подготовленном в рамках проекта AEQUOR агентом был Янка Филистович (CAMPOSANTO 1).
К сожалению, в опубликованных файлах пока не нашлось сведений о его подготовке, а о группе, в состав которой входил скончавшийся относительно недавно Тимофей Остриков (Цімох Вострыкаў; 1922—2008), сохранилось множество интересной информации. Как известно, в окончательный состав группы, кроме Острикова, входили еще трое. Но были и другие кандидаты — первоначально предполагался иной состав группы.
Десантник Микола Абрамчик
Члены Объединения белорусов в Великобритании, 1949: Александр Надсон, Петр Сыч, Якуб Амор (Константин Кадушко), Михась Булыга.
Занятия проходили в Западной Германии, в баварском городе Бад-Вёрисхофен. В сентябре 1951 года, еще до десантирования Филистовича был отстранен от участия в проекте кандидат с криптонимом CAMPOSANTO 3, показавший неудовлетворительные результаты в ходе тестирования. Рогуля высказал мнение, что этот человек, возможно, скрывает информацию о «связях с СС» в годы войны, однако позже заверил американцев, что вполне ему доверяет, как и президент Абрамчик. Как отмечено в рапорте сотрудника ЦРУ, Рогуля выразил нескрываемое удивление, после того как ему объяснили, что одного их доверия недостаточно, чтобы считать кандидата достойным. Из дальнейших документов становится известно, что криптоним CAMPOSANTO 3 принадлежал… Миколе Абрамчику — племяннику и двойному тезке президента Рады БНР.
В начале 1952, когда в Бад-Вёрисхофен приехали Тимофей Остриков (CAMPOSANTO 6) и Михаил Кальницкий (CAMPOSANTO 4), там уже проходил обучение Якуб Амор (Константин Кадушко, CAMPOSANTO 2). В школе курсанты обучались под именами Джим (Амор), Джо (Кальницкий) и Карл (Остриков). Чуть позже к ним присоединились последовательно Александр Шатько (Пол, CAMPOSANTO 7) и Владимир Грамяка (Эрик, CAMPOSANTO 5).
Программа подготовки агентов предусматривала физические упражнения, прыжки с парашютом, обучение радиосвязи, выживанию в полевых условиях, топографии, самообороне, подделке документов, фотографии, вождению автомобиля и т.д. Среди учебных пособий были советские «Спутник партизана» (1942) и «Справочник путешественника и краеведа».
Я бы с ним в разведку не пошел
Якуб Амор, который был лидером группы и предполагаемым командиром десанта, считал, однако, что все занятия не имеют смысла, а единственное, чем американцы могут помочь, — это доставить группу самолетом на родину.
Лекции участникам группы читали, в частности, человек, который «несколько лет жил в Сибири на нелегальном положении», а также сотрудник из числа сторонников российского НТС (Народно-трудового союза) — последний преподавал курс о советском быте. Каждый вечер курсанты слушали радиопередачи из СССР и читали советскую прессу.
Для «неотложных операций» старались вербовать молодых парней, которые не были обременены работой, учебой или отношениями с девушками — но бывали и исключения. В декабре 1951 года Якуб Амор попросил свидания со своей невестой-немкой, а когда ему было отказано, заявил, что намерен встретиться с ней независимо от мнения американцев, мол, это его личное дело.
Случались проблемы и иного рода: так, Александр Шатько после первой недели обучения отказался прыгать с парашютной вышки — допросы его коллег показали, что он, скорее всего, «просто струсил». В результате он был отправлен домой в Великобританию.
Его место занял Владимир Грамяка, хотя прежде с этим агентом также возникли проблемы: он передумал десантироваться, заявив, что будет больше полезен во время военных действий, но в итоге его удалось переубедить не отказываться от первоначального замысла. Кураторы отмечали, что Грамяка с трудом интегрируется в группу — возможно, по той причине, что являлся сторонником не Рады БНР, а оппозиционной ей организации (Христианского объединения белорусских работников).
Со «шмайсерами» в руках
Группу планировалось десантировать в апреле, в течение недели провести разведку местности и в течение мая устроить в Налибокской пуще базовое убежище. Двое агентов оставались для поддержания базы и радиосвязи, двое направлялись на разведку в ближайшие города (Лида, Молодечно, Новогрудок). Один из них должен был там легализоваться, осесть и начать вживаться в свою новую роль, не проявляя никакой особой активности, а другой — поддерживать связь между этим резидентом и базой, которая к тому время должна была сменить дислокацию. В октябре планировалось перебросить группе материалы для дальнейшей деятельности и двух новых агентов.
Десантники были вооружены пистолетами-пулеметами MP 40 и пистолетами с глушителем. Кальницкий заявил, что хочет взять с собой как можно больше патронов — сколько его ни убеждали, что главной задачей миссии не является убийство как можно большего количества советских военнослужащих, позже удалось выяснить, что он спрятал несколько сотен патронов в своей одежде.
В документах также можно найти полный список экипировки десанта, в которую, в частности, должны были входить портативный телескоп, миниатюрная шахматная доска и две колоды игральных карт.
«Ты с западной, я — из восточной…»
В отчете о личных качествах агентов начиная с марта 1952 года отмечалось: «Судить об успехе операции сложно. Самая трудная задача — убедить агентов, что наш план подготовки достоин внимания. Все они мечтают вернуться на родину (а под «родиной» здесь на самом деле имеется в виду их родная деревня)». В состав группы входили как «западники», так и «восточники»: если первые были хорошо знакомы с районом десантирования, то другие лучше ориентировались в советских реалиях.
Предполагаемый лидер группы, Якуб Амор, происходил из Западной Беларуси, но, хотя был знаком с советской действительностью, по свидетельству сотрудников ЦРУ, «говоря словами Оруэлла, — не чувствовал ее нутром».
«Советским» белорусом был Кальницкий — так, когда курсантам предложили написать эссе об «американском империализме» с советской точки зрения, его результат был признан лучшим. Отмечалось также, что его детство прошло в пущах и болотах Полесья, поэтому он обладает базовыми навыками выживания и ему не требуется интенсивная подготовка в этом направлении.
Грамяка показывал хорошие результаты благодаря своему опыту борьбы в рядах французского Сопротивления во время Второй мировой.
Тимофей (Тимох) Остриков.
В характеристике Острикова отмечалось, что он является по натуре «человеком дела», романтиком и, похоже, хочет стать героем.
Самые лучшие результаты в физическом плане показывал Остриков, у Амора были проблемы из-за курения, а Кальницкий часто получал вывихи во время физических упражнений.
Вскоре состав группы сократился до трех человек — в середине апреля по собственному желанию был отстранен от участия в проекте Владимир Грамяка, который не доверял Якубу Амору как лидеру и не желал участвовать с ним в опасной миссии.
Оказалось также, что Михаил Кальницкий, хотя и понял, что его готовят лишь как радиста-дублера, старался, однако, как можно лучше усвоить навыки радиодела, надеясь, что таким образом сможет вместе с Остриковым действовать автономно от Амора.
Моя хата с краю
Амор вел себя чересчур независимо и самоуверенно и был главным источником головной боли как для участников группы, так и для инструкторов. Например, он настаивал на том, чтобы Рогуля добился от ЦРУ разрешения использовать в радиосообщениях особые пароли для Рады БНР, поскольку хотел быть уверенным, что американцы передают эмигрантам все сообщения, не придерживая никакой информации. Американцы с возмущением отмечали, что он предлагал даже включить в каждое радиосообщение фразу «К правительству Белорусской Народной Республики», чтобы «никто не сумел обвинить его в том, что он являлся американским агентом».
Тем не менее в конце обучения, весной 1952 года, курсанты успешно выполнили план шестидневных учений в полевых условиях на полигоне Графенвёр, отработав на практике все действия группы после десанта. С приближением срока десантирования становилось все более очевидным, что курсанты не имеют особого желания выполнять план операции. Остриков и Кальницкий планировали вернуться в свои деревни, а Амор хотел осесть в одном из западнобелорусских городов — никому из десантников не нравилась идея жить в землянке в лесу.
«Белорусы и американцы равны, но белорусы равнее»
Прямо накануне предполагаемого вылета возникла очередная проблема с Якубом Амором. В ходе финального совещания 27 апреля 1952 года молодой человек поставил вопрос: правильно ли он понимает, что в случае успешного возвращения в США десантникам будет выплачена сумма страховки ($10 тыс. на человека)? Сотрудники ЦРУ ответили отрицательно, объяснив, что Рогуля, вероятно, некорректно донес агентам эту информацию (в документе отмечается, что первоначально сумма страховки должна составить $5 тыс. на человека, но Рогуля добился ее повышения — «это был, конечно, благородный, но бессмысленный жест, так как бенефициаром каждого из курсантов была CAMBISTA 1 [Рада БНР]»).
Американцы пытались разрядить ситуацию, утверждая, что «не хотят вести себя как немцы, но искренне желают сотрудничать с белорусами на основе равенства», и напоминали, что участники группы являются не шпионами и не наемниками, а «патриотами, которые борются за освобождение своей родины от советского ярма». Один из кураторов обратил внимание, что американские солдаты, которые возвращаются из Кореи, не получают подобных «бонусов», и в результате создается впечатление, будто «белорусы и американцы равны, но белорусы равнее». Амор, однако, ответил, что не видит аналогии, и продолжал настаивать на своем, хотя другие десантники его не поддержали. Стало ясно, что в таком составе группа лететь не может. Миссия была на грани срыва. Амор был помещен под стражу, а затем вынужден покинуть Германию. В одном из рапортов отмечалось, что он в значительной степени был зачинщиком всех конфликтов в коллективе и, «подобно Сталину, использовал каждое соглашение или компромисс в качестве трамплина для новой провокации». Остриков в 1993 вспоминал: «Было задание его застрелить, но что случилось с ним, я не знаю». По информации, которую разыскал Олег Гордиенко, Якуб Амор был вынужден перебраться в Бразилию, поскольку жить в Европе и США ему было запрещено.
Кругом враги
В ходе совещаний с Рогулей и Абрамчиком в начале июня 1952 года сотрудники ЦРУ жаловались на плохие результаты отбора среди тех самых 200 кандидатов для «неотложной акции» — они столкнулись с высоким процентом отказов, «чудовищно низким уровнем» кандидатов, а также с «абсолютно неадекватной финансовой отчетностью» со стороны Рогули.
В свою очередь представители Рады БНР также имели претензии. Рогуля выразил большую обеспокоенность деятельностью «Белорусского освободительного движения» Людвига Голубовича-Заречного и широко распространененной информацией о создании им «белорусского воинской части» под опекой британской разведки — в связи с этим многие эмигранты упрекали Раду БНР за то, что она не сумела добиться подобных успехов с американцами. Также Рогуля сообщил, что Заречный основал в Шотландии военную школу, где учатся пять курсантов, в число которых Раде БНР удалось инфильтровать своего агента, и вскоре он сможет передать американцам информацию о данном учреждении.
Тем временем к группе курсантов в Бад-Вёрисхофене присоединились два новых участника — Геннадий Костюк (Бен, CAMPOSANTO 8) и Михал Артюшевский (Финн, CAMPOSANTO 9). Продолжались занятия, возникали новые проблемы. Отмена вылета не могла не повлиять на курсантов негативно. Чтобы улучшить настроение, им устроили каникулы и отправили в путешествие. Не всё, однако, прошло гладко: в дальнейших отчетах отмечается, что в мае—июле 1952 года Остриков страдал от депрессии, которая усиливалась перенесенным в то самое время венерическим заболеванием, в связи с чем он хуже всех десантников освоил радиодело. Остриков негативно оценивал предлагаемый инструкторами уровень подготовки, требовал улучшить конспирацию и даже подумывал отказаться от полета. Подавленным было настроение всех курсантов: они жаловались на негуманное отношение со стороны преподавателей, которые, по их словам, «применяли методы МГБ» и являлись «сторонниками великорусского империализма», а потому якобы провоцировали их на своеволие, чтобы сорвать миссию.
Впрочем, иногда белорусские парни и сами «отрывались»: так, в июле 1952-го все они на какое-то время исчезали из конспиративной квартиры на «свидания» с проживавшими по соседству девушками.
В сметах проекта были прописаны также расходы на сигареты и алкоголь, которыми снабжались курсанты.
Расписка Геннадия Костюка.
Своя рубашка ближе к телу
Теперь уже десант планировался на август 1952 года, в остальном план оставался прежним.
В команде появился уроженец Новогрудчины, бывший солдат батальона Рогули Геннадий Костюк, поэтому, естественно, роль резидента отводилась ему. Еще одним резидентом либо курьером-связным должен был стать Остриков, который был родом из Гомельской области, но, как отмечалось в документах ЦРУ, провел некоторое время в Западной Беларуси во время Второй мировой войны (учительствовал в Малоритским районе, а позднее служил во вспомогательной части СС «Зондеркоманда Пфляума» в Альбертине под Слонимом). Кальницкий и Артюшевский (бывшие полицейский и остарбайтер из восточных областей Беларуси) были подготовлены как радисты и должны были жить на лесной базе. В течение года резиденты должны были собирать сведения о кандидатах, недовольных советской властью, а весной 1953 года начать их рекрутирование для подпольной борьбы в качестве курьеров, хозяев конспиративных квартир, смотрителей схронов и т.д. Весной и летом подпольную антисоветскую сеть предполагалось расширить за счет как набора местных жителей, так и прибытия новых десантников. Расширяться было предпочтительно в западном направлении, чтобы получить выход к границе с ПНР. В отчетах отмечается, что план устраивал всех участников группы, кроме Острикова, считавшего, что легализоваться следует всем десантникам, а посещать базу возможно только изредка для радиосвязи. Ему объяснили ошибочность столь «еретической» идеи, но не было никакой уверенности, что он согласился искренне.
Всем участникам группы была назначена страховка, от которой каждый отписал разный процент в пользу Рады БНР (если Кальницкий отписал 25%, то Артюшевский — лишь 6,5%).
Кальницкий и Остриков назвали своими бенефициарами Раду БНР, а Костюк и Артюшевский — свои семьи в БССР. Ясно осознавая, что в имевшейся политической ситуации передать эти деньги в СССР не удастся, Артюшевский просил, чтобы сумма сохранялась на счетах американского правительства, а не Рады БНР.
Конспирация прежде всего
Рогуля по-прежнему настаивал на том, что радиосообщения группы должны содержать пароли Рады БНР, убеждая американцев, что этого же мнения придерживаются участники группы — опрос, однако, показало, что десантники относятся к этой идее индифферентно и даже отрицательно, а Кальницкий вообще интересовался, как ему следует действовать, если он захочет послать сообщение, содержание которого не должно стать известным Раде БНР.
Во время последнего визита Рогули десантники подписали военную присягу БНР, а также для прикрытия написали своим знакомым письма, в которых сообщили, что проходят военную подготовку во франкистской Испании. Последний месяц перед десантом группа, ожидая подходящих метеоусловий, провела в полном бездействии. В отчетах отмечается, что даже сотрудники ЦРУ, привыкшие находить в подопечных курсантах лишь недостатки, были вынуждены выразить восхищение моральным уровнем десантников, которые были настроены бодро и готовы поскорее отправиться на задание.
В ночь с 26 на 27 августа группа наконец выехала на аэродром в Висбадене. Остриков позже вспоминал, как, сев в самолет, «заметил, что в кабине между нами и летчиками была перегородка, и кто-то там был».
Продолжение следует.
Читайте также:
Белорусы на службе ЦРУ: белорусская информация в рассекреченных документах американской разведки
Белорусы на службе ЦРУ. Часть ІІ. CAMBISTA и AEQUOR
