Екатерина Андреева и Дарья Чульцова были задержаны 15 ноября 2020 года за стрим, в ходе которого показали жестокий разгон акции памяти Романа Бондаренко и разрушение силовиками народного мемориала на площади перемен.
18 февраля 2021 года судья Фрунзенского районного суда Минска Наталья Бугук наказала девушек 2 годами лишения свободы в колонии общего режима.
В заключении Екатерину и Дарью поставили на профилактический учет как лиц, «склонных к экстремизму и другим деструктивным действиям» — такой статус предполагает усиленный контроль со стороны администрации. В колонии их обязали носить желтые бирки.
Свой срок Екатерина Андреева отбывала в исправительной колонии № 4 в Гомеле, он должен был завершиться 5 сентября 2022 года. Но 10 февраля Екатерину вдруг этапировали в гомельский СИЗО. В течение 55 дней родственники не знали, в каком статусе ее держат и в рамках какого дела.
7 апреля семье политзаключенной стало известно, что Екатерине предъявили обвинение по ч. 1 ст. 356 Уголовного кодекса («Измена государству»). По этой статье ей грозит от 7 до 15 лет заключения.
Что конкретно инкриминируется журналистке и на основе каких событий возникло обвинение — неизвестно. На дело был наложен гриф секретности. Адвокат Екатерины остается под строгой подпиской о неразглашении и никаких обстоятельств не может рассказать даже родственникам.
Связанные со спецслужбами пропагандистские телеграм-каналы, комментируя новое дело против Екатерины Андреевой, акцентировали внимание, что политзаключенная написала книгу «Беларусский Донбасс», которую в 2021 году власти признали «экстремистской». Некоторые коллеги журналистки высказывали мнение, что спецслужбы хотят отомстить Екатерине как раз за эту работу. Но вряд ли новое обвинение напрямую связано с книгой: если бы это было так, то следствие имело бы претензии к соавтору «Беларусского Донбасса» Игорю Ильяшу, однако он не фигурирует в новом деле даже в качестве свидетеля.
Также остается загадкой, почему следствие проводило УКГБ в Гомельской области. Обычно в таких случаях работает принцип территориального соответствия: следствием занимается тот орган, на территории ответственности которого происходили события уголовного дела. Но Екатерина Андреева никогда не жила на Гомельщине (она там только отбывала наказание) и очень мало ее журналистских материалов были так или иначе связаны с событиями в этом регионе.
Следует отметить, что сама статья 356 Уголовного кодекса сформулирована довольно расплывчато. «Изменой государству» в Беларуси считается не только выдача государственных секретов, шпионаж и переход на сторону врага во время войны, но и «иное оказание помощи иностранному государству, международной или иностранной организации или их представителям в проведении деятельности, направленной на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь». С учетом того, как режим Лукашенко манипулирует понятием «национальная безопасность», такая формулировка оставляет спецслужбам большое пространство для злоупотреблений.
Как будет проходить суд
Материалы дела были переданы в Гомельский областной суд еще 18 апреля и изначально родственники Екатерины прогнозировали, что уже в мае начнется судебный процесс. Но рассмотрение дела назначили только на 4 июля. Получается, что дело лежало в суде почти 2,5 месяца — даже дольше, чем велось следствие. С чем связана эта задержка — неизвестно.
Дело Екатерины Андреевой будет рассматриваться в закрытом режиме, на суд не пустят даже родственников. Однако оглашение резолютивной части решения должно быть открытым. Сколько времени займет судебный процесс, сейчас спрогнозировать невозможно.
Стоит также отметить, что параллельно в Гомельском областном суде рассматривается дело журналистки TVP Ирины Славниковой — процесс начался 23 июня, но в тот же день был объявлен перерыв до 6 июля.
Что пишет Екатерина и что говорят ее родственники
Муж Екатерины Игорь Ильяш неоднократно говорил, что новое обвинение выглядит абсурдным и «сталинским по своему духу».
«Катя абсолютно невиновна. Она никогда не совершала ничего противозаконного. Это уголовное дело, чудовищное в своей циничности и жестокости — месть за журналистскую деятельность», — заявил он в день, когда стало известно о предъявлении обвинения.
Игорь Ильяш считает, что механизм появления дела по статье «Измена государству» был тем же самым, что и в случае первого дела: вероятно, законную профессиональную деятельность просто бездоказательно признали «преступной». Но какая журналистская работа Екатерины теперь могла стать поводом для уголовного преследования, родственники не знают.
Сама Екатерина не имеет возможности прокомментировать новое обвинение. Из ее тюремных писем следует, что духом она не падает и не теряет надежды.
«Я будто разблокировала последний уровень в сложной игре. Только это не игра. И мы не имеем права на всякие «нет сил», «больше не могу» и т.д. Поэтому ничего не остается, кроме того, что и так умеем: собрать всю волю, терпение, выдержку, сдержанность и со спокойным достоинством смотреть вперед», — написала политзаключенная в одном из писем в марте этого года.
В тюрьме Екатерина пишет стихи. Стихотворение журналистки «Над белым полем» недавно было переведено на испанский и английский языки в рамках проекта Европейского писательского Совета #FreeAllWords.
