История девушки, ставшей жертвой нападения силовиков после разгона Площади, не оставила белорусов равнодушными.
Ее избивали дубинками и ногами, а она лежала на земле и звала на помощь… Спустя три года «Салідарнасць» связалась с Майей и расспросила, как складывается ее жизнь, и наказан ли спецназовец, избивший ее 19 декабря — в то воскресенье, которое белорусы назовут кровавым.
— Майя, как здоровье? Сначала врачи не давали прогнозов, восстановится ли функция сломанной ноги. Спустя полгода после травмы ты перенесла две операции и хромала. Как чувствуешь себя сейчас?
— Уже не хромаю. Всего было три операции. Первая была самой сложной. После третьей (ее сделали в 2012-м) пришлось второй раз разрабатывать ногу — я ходила на костылях. Левая нога до сих пор слабее правой: суставы повреждены. Мне нельзя бегать, заниматься спортом. Хотя я раньше любила бегать….
— Из-за операций ты надолго выпала из реальной жизни?
— На несколько месяцев. Несмотря на то, что не могла ходить, я продолжала учебу. Экзамены сдавала на костылях. Потом перевелась на заочное и окончила вуз.
— В 2010-м были первые президентские выборы, в которых ты принимала участие как избиратель?
— Да.
— Можешь рассказать, за кого ты голосовала?
— За Некляева.
— Что тебя привело на Площадь?
— Я чувствовала, что не могу остаться в стороне и сидеть дома. Каждый имеет право выразить свое отношение по поводу происходящего в стране. Это гражданское право любого человека. Но у нас, к сожалению, эти права не соблюдаются.
…Мы пошли туда с друзьями. Когда за нами погнались, двое успели убежать. Со мной рядом был парень, с которым я тогда встречалась. Сначала спецназовцы начали бить его. А когда я за него заступилась, напали на меня. Это была необоснованная агрессия. Все произошло уже после разгона Площади. Мы не сопротивлялись, у нас не было оружия. Они просто не имели права нас бить.
— После того, как ты написала жалобу в прокуратуру, было возбуждено уголовное дела по статье 155 УК РБ (причинение тяжких телесных повреждений по неосторожности). Виновного до сих пор не нашли. На какой стадии сейчас уголовное дело?
— Оно было приостановлено еще летом 2012-го, потому что никого не нашли. Сначала им занималась прокуратура, потом Следственный комитет. В Беларуси я прошла все этапы и подала жалобу в Комитет по правам человека ООН. В течение полугода правоохранительные органы Беларуси должны были дать ответ, но пока его нет.
— Через несколько месяцев после 19 декабря ты говорила, что хочешь найти свидетелей, которых сотрудники милиции увозили вместе с тобой с Площади. Удалось ли кого-то найти?
— Я нашла женщину, которая сидела со мной в автозаке. Встретила ее на суде по делу о массовых беспорядках. Она согласилась быть свидетельницей. Мой адвокат ее опрашивала, но насколько я помню, ее не приглашали следователи.
Нашлись и другие свидетели – парень и девушка, которых тоже избили. Они были рядом со мной в тот вечер и все видели. Ребята давали показания в прокуратуре. Правда, подробностей не помню. Это было давно, и я стараюсь об этом поменьше вспоминать.
— Майя, а что тебе говорил следователь, который вел дело?
— Их было трое. Постоянно это дело перекидывали. Никто не говорил, что нереально найти преступников. Заявляли: «Будем искать».
Через полгода после возбуждения уголовного дела проводили опознание спецназовцев, подписывавших протокол о задержании человека, который со мной был. Это были совершенно другие люди. Тогда же меня пригласили составить фоторобот предполагаемого преступника. Было сложно вспомнить лицо человека спустя полгода.
На этом, в принципе, вся процедура закончилась. Больше никаких действий не было.
— А сейчас ты узнала бы того, кто тебя избивал?
— Вряд ли. Слишком много времени прошло. Если только он сам признается. Думаю, что в органах знают, кто это был. Хотя я могу только предполагать.
— Чаще всего, когда человек попадает в стрессовую ситуацию, он стремится как можно скорее забыть о случившемся. Почему ты решила идти до конца?
— У меня тоже было желание забыть об этом. Но это сложно. Мне хочется минимальной справедливости. Хотя я знаю, что в белорусских реалиях это маловероятно.
— Как ты считаешь, какого наказания заслуживают спецназовцы, которые тебя избили?
— Уголовного. Лишение свободы и запрет на работу в правоохранительных органах.
…Я верю, что человек, избежавший наказания за преступление, все равно будет наказан. Ему воздастся за зло, а может быть, уже воздалось.
— Спустя три года преследуют ли тебя страхи после пережитого в тот вечер?
— Я боюсь замкнутого пространства. Когда меня везли в автозаке с поломанной ногой, было очень тесно…
— А массовых мероприятий не избегаешь?
— Нет. Я выходила на «вечера аплодисментов» по средам. Старалась не бояться.
— Людям, которые за тебя переживали, будет интересно узнать, чем ты сейчас занимаешься.
— Я продолжаю учебу в магистратуре университета в Люблине по программе Калиновского. Моя специальность — «политология». Что будет дальше — не знаю. Напишу диплом, посмотрю на свои оценки и решу.
— Как будущий политолог ты наверняка следишь за событиями в Украине. По-твоему, у белорусов, вышедших на Площадь в 2010-м, и украинцев на Майдане есть что-то общее?
— Как мне кажется, украинцы верят в то, что могут что-то изменить. А белорусы в 2010-м мало верили в себя, не готовы были отстаивать до конца свои интересы, противостоять ОМОНу. Но у украинцев есть позитивный опыт борьбы, в отличие от белорусов. Наверное, поэтому наши люди в себя меньше верят.
— В 2015-м пойдешь на Площадь?
— Все зависит от обстоятельств. Как это все будет организовано, какие цели, стратегия. Не знаю, где я буду в тот момент.
— Как изменила тебя история 19 декабря?
— Я поняла, что детство закончилось, и мир не всегда бывает справедлив. Были и разочарования в людях. От близких ожидаешь поддержки. Но некоторым из них сочувствие было чуждо. Значит, они были не совсем близки…
А с другой стороны, мне помогали многие незнакомые люди. Всем им я хочу сказать спасибо.
