«Меня все время спрашивают, зачем я вернулся, — говорит 31-летний Алексей Жадеев, который два года назад переехал из Бостона в Беларусь, где родился и жил до 13 лет. — А я говорю: хорошо там, где я».
Почему вернулся, чем Минск лучше Бостона и почему белорусы не дружат без корысти для себя, беседует с ним Радио «Свабода».
Перед отъездом пошел лепить снеговика — думал, больше не увижу снега
Я родился в Минске. Мой отец был программистом и получил работу в Бостоне. Спустя полгода мы с матерью и двумя сестрами переехали к нему в Норвуд — пригород Бостона.
Я нашел на карте Бостон и определил, что это теплый юг. За неделю до отъезда слепил снеговика. Думал, это будет последний снег в моей жизни.
Но в штате Массачусетс снега хватало. Зимой там очень холодные ветры и метели. Если ветер с океана и температура всего минус 7 градусов, ощущение, как у нас при минус 20.
В американской школе по приезде учиться было легко. Английский я знал: учился в Минске в школе с языковым уклоном. А сама программа для меня была слишком легкой. Наверное, надо было идти в класс, на один год выше. Поэтому первые полтора года я вообще почти ничего не делал, домашнее задание мог сделать на уроке.
И хотя потом начались сложности — в американской школе изучают матанализ, статистику — в старших классах я обычно был в «продвинутых» (по уровням классы делятся на стандартный, колледжевский и продвинутый — advanced). Некоторые курсы из школы мне потом даже засчитали как университетские, что позволило сэкономить на учебе.
Это в Беларуси 30% студентов вузов — бюджетники. В Америке таких 1%. Да, есть стипендии, которые полностью или частично покрывают программу обучения, но все равно придется платить. Особенно за частные вузы. А мой штат с этого живет, и образование там очень дорогое.
Родители купились на мое нытье — и в 17 лет я заимел машину
Мой отец — программист, и его зарплата была выше средней в США. Но на побережье люди лучше живут, и по меркам побережья мы жили небогато. Родители не могли мне дать ни копейки.
Поэтому я работал. Как и большинство американских школьников, начал в 16 лет. Начинал кассиром в магазине. Некоторое время был одновременно на двух работах: спасателем на пляже и менеджером в магазине продажи телефонов.
В это время я приобрел свою первую машину. Если быть более точным, первую машину мне купили родители. Они купились на мое подростковое нытье. Мол, я не успеваю из школы на тренировки. Но я порешил ее за три месяца. Мне тогда было 17 лет.
На следующий год я собрал на «мицубиси эклипс». Чтобы приобрести эту спортивную машину, работал все лето по 80 часов в неделю. Для имиджа это было неплохо, но на кармане плохо отразилось. На этой машине я выплатил много штрафов за превышение скорости.
Но и тогда, и теперь водил я не очень хорошо. Поэтому за руль, особенно в Минске, сажусь редко: здесь тебя постоянно подрезают на дорогах.
Учился я в Северо-Восточном университете (Northeastern University) по специальности «Международный бизнес и финансы». Это не Гарвард, однако университет входит в число 50-ти лучших в Америке — общее их количество около 10 тысяч. Он частный, и учиться там намного дороже, чем в государственном. В США проводится маркетинговая кампания, направленная на подростков: абитуриентам говорят, что чем более престижный вуз будет у тебя, тем больше будет зарплату после учебы, будешь иметь больше возможностей. Я пошел у них на поводу, хотя можно было бы выбрать университет и подешевле.
Чтобы понять, насколько дорого обходится образование в США, я скажу, что одни только учебники мне стоили 300—400 долларов каждый семестр. Плюс — стоимость обучения, проживания. С последним было легче, поскольку я жил у родителей — в 25 км от университета.
За пять лет своей учебы я заплатил 20 тысяч из своего кармана. Это немалая сумма для студента. Чтобы заработать эти деньги, помимо учебы, приходилось работать на двух работах.
Окончил университет в 2007 году. Сразу попал в консалтинговую компанию на должность аналитика. Потом стал ведущим аналитиком по рынкам Восточной Европы и России. Плюс — курировал Испанию, поскольку знал испанский и проходил там стажировку.
В Беларуси решил стать программистом, а не чиновником
Потом у моего отца обнаружили опухоль мозга. Некоторое время я ухаживал за ним, планы насчет магистратуры пришлось отложить. А потом отец умер. Он хотел, чтобы его похоронили в Беларуси. Это одна из причин, почему я здесь
Не могу сказать, что я сюда вернулся. Я так долго не жил в Беларуси — большую часть своей жизни, — что, можно сказать, я одновременно и вернулся, и иммигрировал в Беларусь.
Более того, культурно я не ассоциирую себя с белорусами или русскими. Так же как и американцем себя не считаю. И Беларусь, и США — слишком консервативные страны. Как человек, выросший в 1990-е, я больше склонен к свободе. А поэтому сейчас сильно переживаю за Украину. Надеюсь, у них установится либеральное общество.
Когда я летел в Беларусь, я уже знал, чем буду заниматься. Крупных финансовых компаний здесь нет, от государственной работы я отказался. С моим образованием и резюме меня приглашали на государственную службу. Но я решил получить второе образование — программиста на курсах при БГУИР.
Я раньше уже немного программировал, работал в айтишных подразделениях. Чтобы научиться профессии, мне пришлось много работать. Нанял репетитора по С++. Одних только курсов не хватало, но хорошо, что там говорили, что надо учить.
Теперь работаю программистом и веду переговоры с новым работодателем. Также пытаюсь заниматься своими проектами — это вещи с выходом в интернет. Нечто, вроде умных бытовых приборов, подключенных к интернету, или одежды, в которой установлены сенсоры, подключенные к интернету. Также собираю команду для проекта экономии времени. Эту задачу сегодня уже можно автоматизировать.
Не понимаю, как общаться с людьми
По сути, Беларусь для меня была новой страной. Что-то вспоминалось, но я как будто это видел во сне. Я же здесь не жил целых 16 лет. За это время бывал здесь дважды, и то на очень короткие сроки.
Самым сложным для меня было привыкнуть к отношениям между людьми. Вот в Америке все просто: тебе что-то нужно, и ты об этом говоришь. А тут люди тебе не говорят, что им нужно. И довольно сложно узнать, чего они от тебя хотят. И это не только на работе. Повсюду очень много подозрительности, люди ожидают подводных камней и не говорят сразу, что им нужно. Как бы подозревают, что их могут обмануть.
Также белорусы очень корыстные. Просто так здесь не заводят отношений с новыми людьми. Им что-то нужно от тебя, тогда они тобой интересуются.
Еще я замечаю иерархию в обществе. Вот я хожу на латинские танцы. В Америке на танцы ходят, чтобы расслабиться, отдохнуть. Здесь же всегда есть несколько мастеров, мастерству которых завидуют остальные. Каждый старается танцевать лучше других, а это создает стрессовую атмосферу. Люди нуждаются в признании.
К сожалению, очень мало здесь просто разговоров ради разговоров. На это у людей не хватает времени. В Штатах — дело делом, но людям это не мешает просто так общаться между собой.
Меня также удивляет, насколько неуверенные в себе люди. Они даже не пытаются что-то сделать, но уже говорят, что это невозможно. Они не могут работать без начальника, находят оправдания своей пассивности. У кого-то это политический режим, в кого-то — лень. Но если человеку мешает режим, пусть он начнет делать свое дело, а потом зарегистрирует фирму на Кипре. Но нет. Они выдумают сто причин, почему этого нельзя сделать.
Родственники думали, что раз я вернулся из Америки — значит, шпион
Меня постоянно спрашивают, почему я вернулся. Сначала многие, в том числе мои близкие, считали меня шпионом. Некоторые до сих пор так думают. Но я не привык исполнять чьи-либо приказы, чтобы быть шпионом.
Дело в том, что после того, как я потерял отца, живя в одиночестве, стал осознавать, что начинаю терять свою идентичность. Жить «сам по себе» очень сложно, хотя чувство одиночества находит на меня и здесь. Но, в любом случае, быть поближе к могиле отца и бабушки для меня не столько сентиментально, сколько логично.
И еще ни разу я не ставил под сомнение свое решение приехать в Беларусь. Я принял решение, за которое отвечаю, и точка.
Что мне нравится в Беларуси? После Массачусетса я здесь увидел очень красивую и доступную природу. В Америке у нас был один хороший сезон — осень. Остальное время погода не очень. Дожди, слякоть, весны вообще нет: вот идет снег, потом — дожди, потом — летняя жара. По сравнению с Массачусетсом в Беларуси очень ясное небо.
Или, например, чтобы покататься на природе на лошадях, здесь не нужно далеко ехать. Плотность населения на Восточном побережье от Бостона до Вашингтона — как в Китае. Сложно найти, где можешь погулять на природе и при этом не встретить людей, как это бывает в Беларуси. От Бостона в безлюдные места надо ехать как минимум километров 100 на север или запад.
Если бы люди еще не боялись браться за дело.
Не знаю, на каком этапе меня приучали. Может, в спорте.
Когда я занимался бегом, тренеры донесли до меня важную вещь — в жизни надо конкурировать. Ты бежишь, и тебе больно. Но знай, другому человеку тоже больно. И кто из вас первый сдастся, тот и проиграл.
