Якуб Колас начинал с учительства, как и многие белорусские интеллигенты советской поры. Адам Мальдис был учителем, Арсений Лис и светлой памяти Михась Чернявский. По ту сторону железного занавеса отец Александр Надсон преподавал в лондонской школе для детей-белорусов.
Почему же сегодня наш условный Иван Шило не идет работать в школу? Физруком, например, или учителем английского языка?
Новое поколение думает о деньгах. Даже если оно думает про кайф, женщин и Беларусь, оно считает, что всего можно достичь деньгами. Это капиталистическое поколение.
«Не мы такие — время такое», — говорят они.
Больше других сегодня платят американские, европейские компании или фирмы, представленные на этих рынках. При Брежневе больше всего зарабатывали в ресторанах, на складах и вахтовики в Сибири. Сейчас «живут» те, кто занят в глобализованных профессиях, где уровень зарплат «западный»: среди них профессиональные спортсмены, программисты.
Западные страны охотно раздают стипендии молодежи с востока Европы, чтобы переманить к себе самые умные головы. Однажды подсев на такой потребительский стандарт, человек с него уже не соскочит.
А учитель в Беларуси зарабатывает по минимальным тарифу. Вот она, одна из самых больших ошибок современной политики.
Нынешняя ситуация заведомо ограничивает конкуренцию за школьные вакансии, приводит к текучке кадров (отрабатывают распределение и разбегаются) и, в результате, перекладывает заботу об уровне знаний школьников на плечи родителей. Конечно, не могут все учителя зарабатывать как Билл Гейтс. Но достаточно было бы, чтобы они зарабатывали наравне со строителями. Во времена Коласа и времена Мальдиса так и было. Этого было бы достаточно, чтобы наши современные Шило, такие же светлые, с таким же потенциалом, какой был у Коласа или Лиса, не искали счастья за морем.
Будет ли Беларусь бороться за свой интеллектуальный потенциал, за людей с мозгами?
Но стоит сказать и другое.
«Ежели жить — то жить для Беларуси. А без нее — совсем не жить».
О, как не по вкусу многим сейчас такое мышление. Но, если вдуматься, эти строки Ларисы Гениюш были столь же непопулярны, «несвоевременны» и в то время, когда они были написаны.
Притом, если вдуматься, в выборе Алеся Белокоза, в выборе Лобановича и даже теперь не мало плюсов.
Все те перелетные работы то в одной, то в другой стране часто имеют обратную сторону в виде моральных компромиссов, стрессов, обостренного чувства отрыва от корней, неопределенности и нестабильности.
Наконец, есть вещи, которые не поддаются финансовому измерению.
Как сказал мне когда-то Александр Кудрицкий, который сам стоял перед подобным выбором, «во что оценить возможность видеться с родителями и бабушками, когда захочется, а не два раза в течение года?»
На зарплату учителя можно прожить. Конечно, придется брать полторы ставки, совмещать с работой завхоза, репетиторством, летом подрабатывать на стройке, но жить будешь.
Даже среди авторов «Нашей Нивы» могу назвать человек десять, которые могли бы стать прекрасными педагогами в Беларуси, а вместо этого хватаются за любую, порой совершенно пустую работу на Западе.
Может быть, мы редко предлагаем им задумываться: а вы не пытались жить здесь?
Задумайтесь, наконец, о том, что там ваши дети не будут белорусами. Вы останетесь белорусами, а ваши дети через десятки лет будут американцами, британцами, поляками. Задумайтесь — и смириться с этим вам будет совсем не легко.
Я бы хотел видеть Ивана Шило учителем в нашей гимназии.
Конечно, профессия учителя — лишь пример. Я имел в виду и врача, и пекаря, и плотника, и маркетолога в банке, но — на родине! И учителя — прежде всего.
Беларусь — как и любую страну в любую эпоху в ситуации, аналогичной нашей, — спасает учитель.
