Немецкое издание «Süddeutsche Zeitung» в номере от 20 декабря уделило немало внимания распаду Советского Союза. От Беларуси они публикуют текст Виктора Мартиновича.
25-я годовщина жизни без Союза пришлась на очередное обострение в восточноевропейском регионе. Более того, социальные и политические потрясения, которые сегодня испытывает «Запад», делают такого рода исторический опыт еще более востребованным. Неудивительно поэтому, что в центре внимания небольшой заметки по поводу выхода альбома «Россия — от перестройки до Путина» (фотографа Даниэля Бискупа) оказалась не только преемница СССР и ее «авторитарный континиум», но и следующая мысль: «Смена эпох — это испытание. Для любого поколения».
Альбом (на фотоснимках которого зафиксированы в том числе «молодой мужчина в костюмах, которые на нем не очень хорошо сидят, по имени Владимир Путин») служит своего рода увертюрой к воспоминаниям десяти деятелей искусства. Писатели, режиссеры, музыканты из бывших советских государств вспоминают, как они пережили 25 декабря 1991 года — момент, когда советский флаг над Кремлем был заменен российским, а президент Горбачев объявил о своей отставке.
Они презентуют не только разные страны, но и разные поколения. Кому-то в 1991-м было 40, кому-то — 8. В результате, у каждого из участников этого «мемориального сеанса» — свой финал СССР, свои воспоминания и свои образы, которые сегодня складываются в небольшие рассказы.
Для Виктора Мартиновича (род. 1977, его очерк называется «Череп») — это прежде всего Куропаты и придание гласности сталинским преступлениям.
Для грузинской писательницы Нино Харацишвили (род. 1983, очерк «Запахи») — события 9 апреля 1989 года, кровавый разгон тбилисской демонстрации и дальнейшая радикализация настроений в стране, гражданская война.
Нино Харацишвили.
Чаще всего упоминаются августовские события 1991 года. Один за другим авторы подчеркивают: именно тогда распался СССР, а декабрьские ритуалы были лишь «похоронами этого дракона» (Владимир Сорокин, род. 1955 году, очерк «Чудовище»).
Владимир Сорокин.
Сергей Жадан.
Сергей Жадан (род. 1974, «Дыхание времени») переживал август 1991-го в Харькове, где наслаждался «свободой в воздухе». Тогда же в Москве Сорокин впервые наблюдал «лицо свободного народа», а пианист Николай Токарев (род. 1983, очерк «Детство») слышал в квартире своих родителей, как танки стреляли по Белому дому. Борис Акунин (род. 1956, очерк «Никакого чуда») замечает об этих днях: «Как пионер, я научился не верить в чудеса. <…> Чтобы это исчезло, чуда не требовалось. Вполне достаточно было, чтобы пара тысяч москвичей осталась, после того как двинулись танки».
Борис Акунин.
О танках пишет также украинская писательница Катя Петровская (род. 1970, очерк «Всего хорошего»), которая тогда училась в Тарту. Это, правда, другие танки. Речь идет о начале 1991 года, когда московское правительство пыталось заставить балтийские республики подчиниться.
Катя Петровская.
Большинство авторов, приглашенных «Süddeutsche», вспоминает эти события с теплотой, даже с любовью: и когда Владимир Сорокин пишет о драконе, который ослаб и уже не мог больше пожирать людей и плевать огнем на соседние страны, и когда Виктор Мартинович называет нескольких белорусских литераторов, убитых в 1937-м. «Крупнейшая геополитическая катастрофа» оказывается, с точки зрения интеллигенции, историей освобождения. Освобождения, даже в самом примитивном, приземленном смысле.
Полина Дашкова.
Полина Дашкова, писательница из Москвы (род. 1960, очерк «Четыре лжи») пишет: «Утром 25 декабря 1991 г. я возвращалась с мужем из Нью-Йорка в Москву. Уже эта поездка показывала, что Советский Союз больше не существовал. Таких людей, как мы — молодых, нелояльных, не связанных ни с номенклатурой, ни с КГБ, — ранее не выпускали из страны, разве что только в эмиграцию». Катя Петровская вспоминает также о выходе из печати ранее запрещенных книг.
* * *
Одиноко звучит в этом хоре голос русского режиссера Александра Сокурова (род. в Сибири в 1951, очерк «Холодная вода»). Он пишет не о праздничном предчувствии 1991-го, а о страхе и озабоченности. Пишет про коллектив, который прыгнул, — а приземлились все по отдельности, часто переполненные агрессией. Пишет о неопределенности судеб русских в бывших союзных республиках и недоверии к Ельцину.
Александр Сокуров.
И еще об одиночестве. Катя Петровская напоминает одно любопытное обстоятельство, связанное с 25 декабря: в своем обращении к народу Горбачев желал согражданам «всего хорошего», — и продолжает: — «Так еще ни одна империя не приходила к своему концу. Люди чувствовали себя освобожденными, удивленными и все же отчасти одинокими».
