В конце января Центральное разведывательное управление США опубликовало на своем сайте 13 миллионов страниц документов, которые ранее были доступны только в Национальном архиве.
Белорусы в ЦРУ были заангажированы в ряд проектов, нацеленных прежде всего получение актуальных сведений о ситуации в Советской Беларуси, антисоветскую агитацию среди белорусского населения и подготовку к возможным военным действиям против СССР.
В этих архивных документах встречаются как интересные факты из биографий известных фигур, так и не менее значимые сюжеты из жизни малоизвестных личностей. Но всех этих персонажей объединяет сходство их судеб в период войны в Беларуси и в эмиграции в Западной Европе и США, а также запутанность в водовороте противостояния американских, немецких и советских спецслужб.
В первой публикации на сайте «Нашей Нивы» мы рассказали о Франце Кушеле, Станиславе Станкевиче, Нине Якубович и Эммануиле Ясюке. На этот раз обратимся к паре других имен.
Кладбище героев
Деятели Рады БНР вскоре, после возобновления ее деятельности в 1947 году в Западной Германии, наладили контакты с американским ЦРУ. Анализируя документы американской разведки, прежде всего следует обратить внимание на популярные среди них криптонимы. Рада БНР называлась CAMBISTA-1, а ее деятели, в хронологическом порядке их подключения к сотрудничеству, получали такой же псевдоним с соответствующей цифрой. Так, например, Борис Рогуля имел псевдоним CAMBISTA-2, президент Рады БНР Микола Абрамчик — CAMBISTA-4, и т.д. (Позднее к этим криптонимам добавили еще две буквы — AECAMBISTA).
Белорусы в ЦРУ были задействованы в целом ряде проектов, таких как REDSKIN (операции, связанные с легальными методами коммуникации с агентами внутри СССР), REDSOX (операции, связанные с нелегальным возвращением эмигрантов в Советский Союз) и AEDEPOT (также AEREADY — подготовка кадров на случай войны с СССР).
Исключительно белорусским был проект AEQUOR, предусматривавший разведывательные операции в БССР с использованием сторонников Рады БНР, а также финансирование газеты «Отечество».
Агенты, подготовленные в рамках проекта AEQUOR для заброски в БССР (среди них Янка Филистович, Тимофей Остриков и т.д.), имели криптоним CAMPOSANTO с соответствующими номерами. Интересно, что с латыни aequor переводится как «ровная поверхность», camposanto с испанского — «кладбище», а cambista — «меняла».
Если завтра война
Борис Рогуля отобрал из числа молодых белорусов около 60 кандидатов, которые, по его мнению, могли бы составить белорусский десантный батальон под американским командованием.
Связующим звеном между Радой БНР и ЦРУ первоначально являлся Борис Рогуля. Как следует из документов, американская разведка интересовалась его личностью еще в 1948 году. В 1950, когда возникла необходимость проверить информацию, которую сообщил контрразведке CIC агент Монич, также известный под именем Антон Дуда, сотрудники ЦРУ связались с Рогулей лично, поскольку его имя также упоминалось в отчете курьера.
Напомним, что Монич-Дуда был направлен в 1948 году Францем Кушелем через территорию ПНР с миссией пробраться в СССР, но, как в итоге удалось выяснить, так туда и не попал. Тем не менее, вернувшись в Западную Германию, он, по словам Кушеля, пересказал сфальсифицированные показания о своем быте в БССР и контакте с «белорусскими партизанами» (об этом мы упоминали в предыдущем материале «Белорусы на службе ЦРУ», размещенном на сайте «Нашей Нивы»). ЦРУ, анализируя эти данные, собирала информацию о названных Моничем лицах и организациях. Например, о названии «Черный кот» сообщалось следующее: «Организация неоднократно упоминается как произвольное объединение бандитских группировок с низким потенциалом в качестве организованного движения. Это название в основном употребляется применительно ко всем видам сопротивления со стороны недовольных лиц в Беларуси и Украине».
В дальнейшем встречи сотрудников ЦРУ с Рогулей становились все более частыми. В одном из документов упоминаются занятные «опознавательные сигналы» для встречи с информатором: «Объект входит и высмаркивается. [Агент] спрашивает по-немецки, издалека ли тот прибыл. Объект отвечает: «Нет, да здесь через улицу». [Агент] спрашивает объекта, известно ли тому значение слова «Молодечно». Сам Рогуля позже вспоминал в письме руководству ЦРУ (орфография сохранена): «В марте 1951 года я имел первую встречу с г-ном Давидом в Мюнхене. На его вопрос, что я могу пообещать дать с белорусской эмиграции для предусмотренной акции, я ответил, что в настоящий момент ничего, кроме хорошего желания ее осуществить… Один надлежаще подготовленный человек равнялся бы… сотне солдат на фронте. В противном случае нам нет смысла подвергать риску жизнь белорусских патриотов».
В 1953 году американские спецслужбы характеризовали Рогулю следующим образом: «интеллигентный, антикоммунист, опытный в антисоветской контрразведывательной работе, но эгоистичный, амбициозный и прежде всего заинтересован в распространении белорусского национализма». Психологические тесты показывали, что Рогуля, безусловно, не является враждебным агентом и искренне сотрудничает с ЦРУ, но в большей степени, чем утверждает, заинтересован в деньгах. Он также скрывал наличие контактов с британской разведкой и в определенной степени замалчивал свою деятельность во время войны. В итоге, был сделан вывод, что выяснение его реального прошлого может помочь контролировать его путем шантажа. Но настроен он был решительно: в 1951 году Рогуля в разговоре с сотрудником разведки на вопрос, не жалко ли ему бросать карьеру врача, ответил, что нет никакого смысла начинать карьеру, которая через пару лет может быть прервана войной.
Рыба, которая не молчала
Фото документов Лявона Карася, которые были при нем в момент гибели.
На 1951 год Рогуля отобрал из числа молодых белорусов около 60 кандидатов, которые, по его мнению, должны были бы составить белорусский десантный батальон под американским командованием. Первый агент, который полностью удовлетворил американцев и оказался подготовленным, десантировался в Беларуси 21 сентября 1951 года — это был Янка Филистович. Между прочим, рассматривалась возможность переброски агентов наземным путем — из Финляндии, но от этой идеи отказались, поскольку такой способ не позволял переправить оборудование для радиосвязи. Несмотря на то, что о судьбе Филистовича в точности так и не было известно, в 1953 году вслед за ним устремились четверо участников «второй команды» проекта AEQUOR — группа Тимоха Острикова. История этого десанта, однако, заслуживает отдельного рассказа.
Рогуля предлагал создать кадровую школу БНР, которая была бы прикрытием для вербовки и подготовки агентов для переброски в СССР, но предложение так и осталось на бумаге. В 1954 Рогуля писал Абрамчику по этому поводу: «Шлю Вам это письмо, чтобы таким образом уведомить Вас о еще одной из многочисленных неувязок в нашем сотрудничестве с друзьями… Мы оказались в положении коллаборантов. Тяжесть этого положения в том, что коллаборант должен искать выхода из ситуаций, созданных теми, от кого в основном работа зависит…».
Рада БНР надеялась, что удастся достичь независимости Беларуси, опираясь на поддержку США.
Также Рогуля в 1953 году являлся организатором проекта NIGHTWATCH, который предусматривал вербовку и использование в целях разведки советских моряков, прибывавших на судах торгового флота в порт Антверпена. В этом проекте была задействована группа студентов Лювенского университета, которую возглавлял сотрудник радио «Освобождение» Владимир Цвирко (до эмиграции — Вадим Сурко). Но в итоге кураторы отмечали, что Рогуля не выполняет инструкций, пользуется сомнительными методами для выполнения заданий, раздает беспечные обещания своим подчиненным, неохотно предоставляет отчеты о своих успехах и финансовых расходах. Существовало также подозрение, что он разглашает детали сотрудничества с американской разведкой.
Одним из агентов, которые были связаны с Рогулей и в 1954 году готовились для работы за железным занавесом, был сотрудник радио «Освобождение» Лявон Карась, который среди друзей носил кличку Рыба. Из контекста документов следует, что именно он мог быть тем агентом с криптонимов AECAMPOSANTO-11, который в самом начале подготовки проявил изрядную осведомленность в делах сотрудничества Рады БНР с ЦРУ — например, ему была известна детальная информация о предыдущих десантах, местах их высадки и т.д. Более того, выяснилось, что в той или иной степени детали проекта известны другим белорусским студентам в Бельгии и даже деятелям БНР далеко за ее пределами. В марте 1954 года Рогуля писал руководству ЦРУ: «Вы упрекаете, что Рыба знает о местонахождении четырёх. Упрёк на ничём не основан, и это совершенно невероятно, так как об этом не знает даже Президент и никто из моих сотрудников. Рыба будто бы знает, где скрыта отрава [была спрятана в воротниках одежды десантников на случай задержания — НН]. Но я сам об этом ничего не знаю. Я пришёл к единственному возможному заключению, что все эти аргументы подысканы для маскировки действительной опасности, которая, вероятно, угрожает не с нашей стороны».
В сентябре того же года Лявон Карась был найден мертвым в реке Изар недалеко от Мюнхена. Полиция проводила следствие слишком небрежно, и истинные обстоятельства его смерти так и не были установлены. В эмигрантском среде царило мнение, что Карась стал жертвой советских агентов.
Янка Брыль сообщает
В ожидании войны с СССР свое сотрудничество предложил ЦРУ и президент Рады БНР Микола Абрамчик. Посетив белорусов в Кливленде, он с удивлением узнал, что некоторые молодые белорусы настолько хотели вернуться на Родину, что пошли служить в американскую армию, чтобы научиться прыгать с парашютом, и таких насчитывалось около двадцати. Абрамчик предлагал создать из числа таких добровольцев белорусскую гвардейскую роту.
Информацию об антисоветском движении на Родине искали в самых неожиданных местах. Так, на одной из встреч Абрамчик сообщил сотруднику ЦРУ, что в СССР вышла книга Янки Брыля «У Забалоцці днее» [«В Заболотье днеет»], где содержатся сведения об антикоммунистическом подполье в окрестностях Новогрудка. Абрамчик утверждал, что упомянутые в книге лица могут быть знакомы Борису Рагуле, который родом из описанных в книге мест.
В ходе пребывания в США с дипломатической миссией поэта Петра Глебки рассматривалась возможность организовать его контакт с давним другом с довоенных времен Антоном Адамовичем, который уверял, что Глебку можно склонить к тому, чтобы остаться в Америке. Внимание ЦРУ привлекло и такое известие: 13 декабря 1956 года газеты New York World Telegram and Sun сообщала, что на стороне венгерских повстанцев в окрестностях Будапешта воюют белорусские солдаты, дезертировавшие из Советской армии. Предпринимались меры по установлению контакта с этими лицами.
Большевик — тоже человек
Но в антисоветской деятельности можно было рассчитывать далеко не на всех союзников. В беседе с сотрудниками ЦРУ Микола Абрамчик, среди прочего, неодобрительно отзывался об ОУН(б), которая, по его мнению, портила репутацию всех нерусских эмигрантов из СССР, и стремился подчеркнуть, что Рада БНР не желает иметь с бандеровцами ничего общего. Впрочем, как отмечал его собеседник, это могло быть вызвано невысоким мнением об ОУН, которое в то время преобладало в американских спецслужбах. Абрамчик считал, что галиччане из ОУН «восприняли романтический аспект польского национализма, но не сумели перенять польское изящество», поэтому склонны действовать неосмотрительно.
После очередного визита в США Абрамчик выражал сожаление тем, что во всех антикоммунистических институциях засели русофилы, которые не дают развиваться белорусской деятельности в этом деле. Так, столкнувшись с мнением, что радио «Голос Америки» может вещать на Беларусь и по-русски, Абрамчик настаивал на организации белорусской секции, аргументируя, что белорусский язык отличается от русского в большей степени, чем скандинавские языки между собой, а численность населения Беларуси больше, чем всех балтийских республик в целом.
Между прочим, в 1956 году Абрамчик предлагал ЦРУ около 60 кг оригиналов документов Белорусской Народной Республики, которые представляли немалую историческую ценность — при условии, что в будущем их передадут белорусскому правительству, которое будет признано США. Были ли затребованы эти документы американской разведкой — неизвестно.
ЦРУ никогда не скрывало своей обеспокоенности тем, что Рада БНР и круг ее сторонников могут быть инфильтрованы советскими агентами. Тем больший интерес вызвало сообщение о возможных связях президента Миколы Абрамчика с коммунистами. В 1955 году один из сотрудников сообщал, что в газете российских эмигрантов «Новое русское слово» была опубликована информация, которая компрометировала Абрамчика как агента НКВД. Когда ему было предложено дать опровержение, Абрамчик неожиданно ответил: «Я не считаю нужным реагировать на сплетни. Впрочем, даже если я и был большевиком, то что в этом криминального?»
«Белорусский повстанец» во главе польских спецслужб
Радослав Островский
В 1953 году состоялась первая встреча Абрамчика с его заклятым соперником и конкурентом — президентом БЦР Радославом Островским. В ходе встречи последний не скрывал скепсиса относительно своих единомышленников и соратников и предлагал объединить сторонников Рады и БЦР под общим руководством. В Раде БНР в то время также назревал внутренний кризис. После провала в БССР Филистовича и группы Острикова доверие ЦРУ к членам Рады БНР ослабло. Островский не мог не воспользоваться такой возможностью. Если раньше БЦР активно сотрудничала с британскими спецслужбами, то теперь ее сторонники стремились заинтересовать ЦРУ. БЦР в документах американской разведки упоминается под криптонимов AETOMAC-1, Островский имел криптоним AETOMAC-2.
За сотрудничество с британской разведкой в БЦР отвечала военизированная организация «Беларускі вызвольны рух» (БВР; «Белорусское освободительное движение»). Ее руководитель Людвиг Голубович-Заречный даже угрожал, что расстреляет Абрамчика и Рогулю за то, что они «продают белорусов американцам». 27 августа 1952 года Заречный составил на имя Островского абсолютно фантастический рапорт, в котором со слов агента за железным занавесом рассказывается якобы о том, что «белорусская антисоветская партизанка» в БССР и ПНР прекратилась лишь в 1948 году, все ее участники легализовались, многие — в армии или спецслужбах, а некий «генерал Р.» вообще стал министром госбезопасности ПНР (!). О Михале Витушко отмечено, что он якобы появлялся «в городе» дважды — в 1946 г. и 1947 г., дальнейшее его местонахождение неизвестно.
Из последующих документов выясняется, что высокопоставленный «симпатизант белорусских партизан» — это якобы министр госбезопасности ПНР Станислав Радкевич. Вообще, Заречный в своем отчете делает акцент на том, что все «белорусские партизаны» находятся в ПНР, куда бежали от большевиков, ожидая, что Польша станет независимой. (Не отсюда ли берут начало гипотезы некоторых современных авторов о том, что штаб Витушко находился под Варшавой?) Так или иначе, эти данные были признаны ЦРУ абсолютно невероятными.
Заклятые друзья
В борьбе с конкурентами все средства, казалось, хороши. В августе 1952 года агент ЦРУ сообщал, что из бесед с Абрамчиком и Рогулей стало известно о радиостанции, предположительно расположенной в Великобритании, которая от имени «белорусских партизан из-под Гродно» агитирует за Островского против Рады БНР. Но, несмотря на острое соперничество БЦР и Рады БНР, ЦРУ было заинтересовано в объединении белорусских антисоветских сил.
Осенью 1952 года Островский предложил американцам разработанный БВР план сотрудничества с разведкой США, предусматривавший, в частности, заброску группы разведчиков в ПНР и еще двух — в БССР. В ЦРУ восприняли такой проект с энтузиазмом, решив предложить членам Рады БНР создание единой разведывательной школы для сторонников обеих политических ориентаций белорусской эмиграции. Отказ со стороны Рады БНР означал бы, по мнению американцев, «политическую катастрофу, так как эта группа почти полностью зависима от нашей поддержки». Борис Рогуля в 1954 году писал: «Г-н Питир упрекнул нас в том, что у нас «больше организаций, чем людей»… Позвольте обратить ваше внимание на то, что, несмотря на все разницы внешних форм и методов работы этих организаций, они все стремятся к одной и той же цели. Полного же единомыслия можно требовать только в тоталитарных системах, против которых мы боремся».
Однако противоречия между конкурентами были чересчур сильными, а вскоре в ЦРУ выяснили, что и Радослав Островский в прошлом был тесно связан с коммунистами в Западной Беларуси. На фоне провала в БССР миссии десантников Рады БНР в 1952—1954 гг. ЦРУ посчитало нецелесообразным дальнейшее сотрудничество с белорусами из обоих политических лагерей.
Борис Рогуля в своем письме к руководству ЦРУ в 1954 году писал: «Вы ошибаетесь, если думаете, что в случае прекращения вашей помощи белорусская эмиграция не будет продолжать своей работы. Даже в случае прекращения нашего сотрудничества (хотя это и немыслимо в связи с людьми, находящимися там), раз начатое дело не будет прекращено. Наша борьба за освобождение Белоруссии датируется ни от 45-го, ни, тем более, от 51-го года. Наши усилия в продолжении контакта с Б[елоруссией] не прекратятся, независимо от положения, в которое нас могут поставить».
(Продолжение следует.)
