Глава Украинской Греко-католической церкви верховный архиепископ Святослав Шевчук.
В эти дни в Праге с визитом находится глава Украинской Греко-Католической Церкви (УГКЦ), верховный архиепископ Святослав Шевчук. Он посетил штаб-квартиру «Свободы» в Праге и дал интервью корреспонденту Радио «Свабода» Сергею Абламейко.
Абламейко: На подписание Папой Римским и Московским патриархом совместной Декларации в Гаване вы откликнулись интервью, в котором критиковали этот документ. Была в ваших словах и критика того, что в гаванской декларации была повторена так называемая Баламандская формула, согласно которой представители католической и православных церквей в 1993 году признали, что униатизм не есть путь для единения церквей. Как вы считаете, была ли в мире, особенно в католическом, услышана позиция УГКЦ?
Шевчук: Я бы сказал, что Гаванская декларация нас возмутила, особенно теми параграфами, в которых говорилось об Украине, о нашей Церкви, о войне в Украине, а также о ситуации раскола православия в Украине. Но с другой стороны, я бы сказал, что Гаванская декларация и наша ее критика спровоцировали колоссальный интерес в мире. Я помню, что когда в марте прошлого года, спустя несколько недель после подписания Гаванской декларации, я приехал в Рим, то ко мне на пресс-конференцию пришло множество журналистов, даже из Турции и Японии. Это значит, что эта декларация стала своего рода пиар-ходом, который разнес на весь мир весть о том, что есть такие греко-католики, и более того — они умеют думать и еще имеют смелость что-то критиковать. И поэтому все интересовались, в чем заключается наша позиция. Этот медийный интерес дал нам повод и возможность сказать о себе и рассказать правду об Украине.
С другой стороны, сам святой отец Франциск на самолете из Мексики, когда возвращался после того визита в Рим, прокомментировал не только гаванскую декларацию, но и мое интервью, о котором вы упоминаете, и он меня защитил, назвав этот текст сомнительным. Сам папа… Это значит, что это не страница Евангелия. Мы должны это обсуждать и дискутировать. Возможно это начало какого-то нового диалога.
Я бы хотел здесь объяснить, в чем состояла наша критика. Очевидно, мы не критиковали сам факт встречи Папы с Патриархом Кириллом. По моему мнению, это действительно очень позитивное историческое событие. Но она должно быть не концом, не венцом какого-то большого договора, но стартом очень глубокого двустороннего диалога. В современном мире, когда нет встреч, нет личных контактов между теми, кто управляет церквами, не может идти речи о каком бы то ни было диалоге. Ведь только заочными мессиджами или письмами диалог не ведут. Поэтому если не будет второй, третьей, четвертой встречи, то, по моему мнению, та первая встреча не достигла до конца своей цели.
Если вести речь о самом тексте гаванской декларации, то здесь было несколько таких неясных моментов и неточностей. Туманность некоторых фраз дала возможность по-разному интерпретировать тот текст, а, с другой стороны, просто-таки манипулировать ими в интересах московской пропаганды. Вы упоминали о том, что мы критиковали Баламандское соглашение…
Абламейко: Нет, я говорил, что вы критиковали повторение в гаванской декларации Баламандской формулы…
Шевчук: Мы не критиковали Баламандское соглашение, абсолютно нет. Мы в нашей Церкви в свое время ратифицировали Баламандское соглашение, и мы так же отвергли униатизм как метод единения церквей. Потому что униатизм означает раскол, разделение какой-либо Церкви, при котором одну часть присоединяют к одной церкви, и вторую — к другой. Яркий пример такого униатизма — львовский псевдособор 1946 года, когда сталинский режим ликвидировал нашу Церковь в Украине и присоединил ее к Московскому патриархату. Я думаю, что такой же униатизм пережила и Белорусская Греко-Католическая Церковь во времена своей ликвидации и насильственного перевода в православие в 1839 году. Очевидно, что такой метод не являются методом истинного единения и не является методом поиска возможностей для объединения Церкви Христовой. И это не метод для исполнения заповеди Христа «Да будут все едино».
Архиепископ Святослав Шевчук (справа) и Сергей Абламейко.
Мы не могли не спросить: ладно, эта декларация дает право на существование восточным католическим Церквам, в том числе нашей, но на какое существование? Ведь человек в тюрьме тоже существует, но вопрос — как? Но если речь идет о том, что мы являемся лишь церковной общиной, которая де-факто есть загнана в какое-то свое внутреннее гетто и не имеет права на развитие, на евангелизацию, на построение своих структур там, где живут верующие, то мы с таким соглашением не согласны. Потому что если кто-то не развивается, он умирает. Поэтому такая толерантность в отношении нас, такое барское соизволение на право существования де-факто означает существование в направлении вымирания. С этим мы не соглашаемся.
Также вызвала тревогу неясность терминологии, примененной там, где говорилось о конфликте в Украине. Особенно, там была одна фраза в отношении Церквей — православной и католической — не принимать участия в этом конфликте, его не поддерживать. Мой вопрос был таким: «Скажите мне, когда это Церкви в Украине поддерживали войну?» Никогда. Наоборот, мы хотели говорить правду об этой войне, назвать агрессора агрессором, жертву жертвой. И не для того, чтобы кого-то осудить, но чтобы остановить агрессора. Это была наша цель. Поэтому неясность на этот счет является де-факто дезинформацией мирового сообщества. И эта дезинформация абсолютно не помогает остановить войну, но наоборот легитимизирует агрессора. А нам говорят: вы не протестуйте, вы смиритесь… Конечно, мы ищем мира, но не хотим примирения с войной.
Ну и наши православные в Украине, особенно те, которые не признаны мировым православием, они восприняли текст Гаванской декларации как поддержку московской церкви, однозначно. Там была такая фраза, мол, мы призываем преодолеть раскол православия в Украине на основе канонов православной Церкви. Спикер Киевского патриархата в Украине говорил: «А кто из нас и когда выступал против канонического права Православной церкви? Мы просто требуем, чтобы это право справедливо применялось». Даже эта церковь говорила, что согласна, чтобы Папа Римский был арбитром в нашем деле… Но так или иначе это было бы вмешательством во внутренние дела православной общности.
Вот это такие основные пункты нашей дискуссии по тексту декларации, нашей критики и некоторых уточнений, которые в ходе этой критики мы хотели бы выразить и которых мы требуем.
Абламейко: В какой стадии сейчас находятся отношения между УГКЦ и православными Церквами Украины? Решены ли основные противоречия, на которые Москва ранее ссылалась и о которых, иногда, и сегодня вспоминает. Я имею в виду распределение храмов, расширение вашей юрисдикции на восток Украины и т.д.
Шевчук: Я хочу сказать, что сегодня межконфессионального противостояния в Украине нет. Нет конфликта ни на пастырском, ни на институциональном уровне между Украинской Греко-Католической Церковью и другими, православными Церквами. Конечно, в 1990-е годы, когда наша церковь выходила из подполья и требовала справедливой реституции — возвращения незаконно отобранной коммунистами ее собственности, существовало некоторое напряжение. Но оно уже отошло в прошлое. Это уже даже подтвердила Украинская Православная Церковь Московского патриархата.
Сегодня существует определенное напряжение между православными Церквами в Украине в связи с войной, к которой по разному относятся представители разных православных Церквей. Известны факты перехода целых приходов со священниками и храмами из одной юрисдикции в другую, и это создает определенное напряжение. Но если речь идет об отношениях между православными и католиками, особенно греко-католиками в Украине, то сегодня никакого противостояния, никаких конфликтов нет.
Но вместе с тем нет и серьезного диалога. Нет серьезных контактов — двусторонних или трехсторонних, которые бы можно было назвать серьезным шагом вперед в так называемом экуменическом диалоге и поиске единения наших Церквей.
Сегодня православная сторона заинтересована, прежде всего, в создании единой поместной православной Церкви — то есть, объединения самих православных Церквей. Мы не хотим принимать в этом какого бы то ни было участия, так как это внутреннее дело православных. Но для двусторонних отношений между католиками и православными было бы гораздо легче и проще, если бы православной стороне действительно удалось бы преодолеть те распри и разобщенность, которые у них существуют.
Тем не менее мы довольно успешно контактируем на уровне нашего гражданского общества. В Украине существует мощнейшая общественная организация, которая называется Всеукраинский Совет Церквей и религиозных организаций. В нее входят все православные Церкви, все католические — и Римско- и Греко-Католическая Церкви, протестантские Церкви, а также иудеи и мусульмане. В прошлом году этот Совет отметил 20-летие со дня своего основания, он сыграл значительную роль во время Майдана и Революции достоинства. Именно здесь, на гражданском фундаменте, разным Церквам и даже разным религиям удается выйти за рамки своего внутри-конфессионального эгоизма во имя общего блага всего украинского общества. Это та площадка, где мы встречаемся, общаемся, и где мы имеем даже возможность сесть за одним столом, ведь в других форматах мы такой возможности не имеем. И это площадка, где мы можем подумать, как можем служить во благо всех украинцев независимо от конфессии, религии, языка или региона их проживания.
Абламейко: Ваше благословенство, владеете ли вы информацией о положении Белорусской Греко-Католической Церкви в Беларуси? Почему, по вашему мнению, Ватикан на протяжении 25 лет игнорирует настойчивые просьбы белорусских греко-католиков назначить им епископа? Насколько известно, было по крайней мере два оставшихся безрезультатными обращения верующих к Папе Римскому. В 1992 году несколько тысяч человек подписали обращение Папе Римскому с просьбой назначить отца Александра Надсона епископом в Беларусь, а в 2011 году несколько десятков известных белорусских интеллектуалов греко-католического вероисповедания, среди которых народные поэты, народные художники и академики, обратились к понтифику с просьбой остановить искусственное сдерживание роста Униатской Церкви и о назначении наконец епископа для греко-католиков в Беларуси. Но и это обращение осталось без какого бы то ни было решения. Кто и почему сдерживает развитие Греко-Католической Церкви в Беларуси? В мире много гораздо меньших, чем БГКЦ, Церквей, которые, тем не менее, имеют и своих епископов, и даже своих митрополитов? Почему, по вашему мнению, так происходит?
Один из подписных листов к обращению белорусских греко-католиков к Папе Римскому в 1992 году.
Письмо Папе Римскому от белорусской греко-католической интеллигенции 11 ноября 2011 года:
Шевчук: В первую очередь хочу сказать вот что. Мы чувствуем, что Белорусская Греко-Католическая Церковь и наша Церковь имеют абсолютно общие корни. Мы совместно определили свою модерную идентичность в Бресте в ходе Брестского единения. У нас много общих моментов в истории. Предстоятели нашей общей Церкви бывшего Литовско-Русского государства проживали на территории Беларуси. Один из столпов нашей современной идентичности, который своей мученической смертью запечатал это единение Киевской церкви с Апостольским престолом — это наш святой священномученик Иосафат Кунцевич, архиепископ Полоцкий, погибший мученической смертью в Витебске. Он возродил русское монашество в ходе весьма знаковой духовной реформы Жировичского монастыря, который также находится на территории Беларуси. Поэтому мы неразрывно связаны между собой — белорусские и украинские греко-католики.
После распада Советского Союза мы интенсивно общаемся и сотрудничаем. Многие ваши священники учились в наших семинариях в Украине. А в этом году я сам готовлюсь приехать в Беларусь.
В Минске в октябре будет происходить очередная встреча президентов конференций католических епископов Европы.
Поскольку я возглавляю Синод Украинской Греко-Католической Церкви, я буду принимать участие в этом мероприятии. Я уже общался с отцом архимандритом Сергеем Гаеком, так как хочу не только принять участие в рабочих заседаниях, которые обычно проходят в закрытом режиме, но и посетить некоторые места, являющиеся духовно значимыми для нашей Церкви.
Я бы хотел поехать в Витебск на место мученической кончины святого Иосафата. Хотел бы увидеть икону Жировичской Божией Матери в Жировичском монастыре, не знаю, удастся ли… И в этом году мы будем праздновать 150-летие канонизации Иосафата Кунцевича. Поэтому контакты я бы очень хотел поддерживать и в дальнейшем.
Теперь о том, почему до сих пор в Беларуси нет греко-католического епископа. Мой ответ таков: не знаю, и очень удивляюсь, что его нет. Хочу сказать, что не только ваши верующие и не только ваша интеллигенция писали письма Святому Отцу. Такое обращение направляли и восточно-католические епископы Европы. Несколько лет назад, когда мы проводили свою ежегодную встречу в Словакии, в Прешове, мы написали такое письмо. Также и в Крижевцах (Хорватия), когда была встреча епископов, и мы отмечали юбилей этой епархии и ее единение с Апостольским престолом…
Поэтому мы поддерживаем стремление греко-католиков Беларуси иметь своего епископа. Есть такая древняя максима, такое правило: «Ubi episcopos, ibi ecclesia» — где есть епископ, там есть церковь. И, само собой, та община, в которой есть верующие, священники и монашество, должна иметь епископа.
Кстати, подобная ситуация с нашими верующими и священнослужителями в Казахстане. Долгое время мы требуем епископа для украинцев в Казахстане. Кстати в этом году мы отметим очередной юбилей депортации украинцев в Казахстан — 70 лет. Но пока что не имеем епископа и там.
Почему так — я не знаю. Но мы поддерживаем вашу просьбу и будем в дальнейшем вместе с вами просить Святого Отца проявить опеку над греко-католической общиной в Беларуси. И надеюсь, что наступит время, когда греко-католики в Беларуси, украинцы в Казахстане получат своего епископа. Это, кстати, должно было бы следовать из текста той гаванской декларации, с которой мы начали с вами сегодняшнюю беседу.
Абламейко: Спасибо, Ваше благословенство, за беседу.
Шевчук: Господь Бог да благословит всех греко-католиков — наших братьев и сестер в Беларуси.
