«Путешествие в мир людоедов» — такое сравнение дает Дмитрий Дрозд, описывая свой тюремный опыт.
В тюрьму историк-архивист, исследователь биографии Дунина-Марцинкевича и жизни дворян XIX века, попал после событий на Площади-2010, как один из фигурантов уголовного дела о «массовых беспорядках».
Осмыслением того периода жизни стала недавно вышедшая книга «Бунт ботаников».
Дмитрий Дрозд подчеркивает: сравнивая себя в тюрьме с Миклухо-Маклаем среди людоедов, он не гиперболизирует. Рядом с ним в колонии действительно сидел людоед, не говоря об «обыкновенных» убийц.
Помимо того, что «Бунт ботаников» — это путешествие в недра белорусского пенитенциарной системы, произведение носит черты такого классического жанра, как роман воспитания.
Автор описывает свою эволюцию, зарождение национального сознания у «обычного русскоязычного белоруса» в ходе архивных поисков, учебы на истфаке, ежедневного чтение «Хартии'97» во время пребывания за рубежом. Поворотным моментом стала загадочная смерть накануне выборов редактора «Хартии» Олега Бебенина. Дрозд записывается в инициативную группу Андрея Санникова.
Автор с головой окунает нас в атмосферу предвыборного 2010-го: агитация, пикеты, подъем — и полная прострация относительно планов протестной акции 19 декабря (конкретика заканчивалась доставкой звукоусиливающей аппаратуры на Октябрьскую площадь).
Дрозд рассказывает, что после тех фатальных ударов мегафоном с наклейкой-«Погоней» по и без того уже разбитым дверях Дома правительства (мегафон сплющился) и задержания, его личность вызвала недоумение в КГБ. Потому что «у них ничего на меня не было». Дрозд высказывал свое несогласие с белорусской властью тем, что с 2002 г. работал в Москве, а отдушиной его жизни была не политика, а поэзия. Он ни разу не принимал участия в выборах какого бы то ни было уровня.
Слово «ботаники», признается автор, пришло ему в голову, когда он увидел задержанных после Площади — поэты, музыканты…
Ими двигала жажда справедливости.
Книга написана по-русски, ярким ироническим слогом. Выдержана в стиле дневниковых записей, где каждый следующий абзац — новая мысль или эпизод. Картинки тюремного быта перемежаются с рассуждениями:
«Скорее всего, я смогу все это вынести — главный вопрос — смогут ли это вынести мама, бабушка… Будет ли мне куда вернуться потом? Может быть, этот срок станет началом еще более сложного пути — без родных, без дома… Вот что намного страшнее».
Тюрьма, пишет автор, стала еще и испытанием для системы ценностей «ботаника»: кто-то сдался через час и назавтра давал требуемый от него комментарий на БТ, кто-то и после нелегкой отсидки остался собой.
В книге масса копий документов. Это протоколы допросов, снабженные подписями оперативные снимки, которые заставляют углубиться в ход следствия по делу о «массовых беспорядках». В конце — подробные комментарии к тексту, объяснение правил, предрассудков и «понятий» современной белорусской тюрьмы.
Один из выводов, которую сделал автор «Бунта ботаников» — чтобы взять власть, нужно сильнее всего в жизни эту самую власть любит. И идти к ней по трупам врагов и союзников. А на это ни один «ботаник» не способен — у него другие интересы и ценности в жизни.
Помимо идеи книги и жизненного опыта, который не приведи бог иметь, Дмитрий Дрозд вынес из тюрьмы и сувенир — лагерные трусы, «отличный экспонат для будущего музея репрессий».
Архивист — он везде архивист.
* * *
См. также: «Бунт ботаников» (PDF)
