Тарас Тельковский сдавал экзамен в БГУФК, когда ему позвонила жена Юля и попросила срочно приехать в больницу. Молодая семья с радостью ждала первенца, шли споры об имени, истекала 36-я неделя беременности. УЗИ вынесло тяжелый приговор — гидроцефалия мозга. Один из желудочков мозга увеличился в 35 раз, а значит, от него осталась только кора. Медики отмечали, что такой случай бывает раз на 100 тысяч и Тельковские должны срочно дать согласие на аборт, чтобы сохранить здоровье и покой в семье.
Подобное испытание постигло Тараса и Юлю спустя несколько лет во время второй беременности. Пара вернулась в Беларусь после учебы в Лондоне. Известный специалист по ультразвуковой диагностике Сергей Шредер не оставлял даже теоретических шансов, что у Тельковских родится живой и здоровый ребенок, который решил появиться на свет на 25-й неделе. Несмотря на предупреждения, Тельковские приняли непростое решение — бороться за жизнь сына.
Сейчас Тельковских — четверо. Вопреки прогнозам медиков родились девочка Эстер и мальчик Себастьян.
Тарас с Юлей рассказали «НН», почему решились на роды вопреки страшным диагнозам, почему верят в святость жизни, мечтают открыть в Минске баптистскую церковь и почему вернулись в Беларусь после учебы в Лондоне.
«После знакомства Юля меня тактично отшила»
У Тараса с Юлей произошло довольно необычное знакомство. В 2008-м году Тарас попал на богослужение в баптистскую церковь «Новая Земля».
Тарас: Я попал на богослужение после курсов английского языка, на которые записался в связи с возможностью поехать учиться в Айову. Вот так сработал «баптистско-сектантский заговор». Я находился в духовном поиске, читал Библию, молился по 40 минут в день, поэтому решил сходить в церковь. Юля пела в группе прославления, я ее заметил сразу. После богослужения я подошел к ней познакомиться и никак не мог вымолвить ни слова. Смог заговорить, только когда увидел лужу слюны на полу, язык просто не слушался (смеется). Я пригласил Юлю в кино, но это была самая ужасная встреча на свете. Юля отшила меня и сказала, что лучше остаться друзьями. Друзьями мы не остались.
Это была большая ошибка
Юля: Спустя полгода я поняла, что совершила большую ошибку. Я была уверена, что Тарас уже с кем-то встречается. Однажды я была у родителей в Бобруйске, долго смотрела на мобильный телефон и наконец написала сообщение: «Как ты?» Долго собиралась, рискнула и написала. Эта эсэмэска изменила все.
Тарас: Я в тот момент собирался уехать в Египет, мое сердце было разбито. Устроился на работу аниматором, уже были билеты на самолет и контракт на целый год. Но получил эсэмэску от Юли и помчался к ней в Бобруйск.
Юля: Дарья Донцова просто отдыхает! Тарас примчался ко мне, выяснилось, что Бобруйск оказался маловат для нас. Мы навернули несколько кругов по городу, и на прощание Тарас сказал, что уезжает. Мне показалось только, что что-то начинается, а он уезжал…
Бегство из Египта
Тарас: Мы старались переписываться, но я очень медленно писал кривым пальцем, на клавиатуре, покрытой шаурмой, да еще с медленным местным арабским интернетом. Времени, чтобы просто написать сообщение типа «Как дела?», уходила уйма. Дошло до того, что однажды Юля написала, что дальше так продолжаться не может и развивать отношения тяжело. Вдобавок я работал до 11 часов вечера — было сложно.
Юля: Тарас вернулся из Египта, пробыв там месяц, разорвав контракт и потеряв деньги за работу и билеты. Он ничего не получил, поскольку за первый месяц зарплату должны были отдать лишь после выполнения контрактных условий.
Через полгода Тельковския поженились.
После возвращения Тарас подрабатывал, где мог, а также продавал спортивные пищевые добавки.
Тарас: Потом я поехал по Work and Travel зарабатывать на свадьбу. На Аляске разделывал рыбу по 10 часов под наблюдением супервайзера. Потом перебрался в Кентукки, где работал на стройке и мыл машины. Так заработали деньги на свадьбу, а в сентябре вернулся, чтобы в октябре жениться.
Медики говорили, что девочка в лучшем случае родится и сразу умрет
Юля: Первая беременность проходила хорошо, но когда мы на 36-й неделе пошли на УЗИ — врач посмотрел результаты и смутился. Тарас сдавал экзамен на последнем курсе БГУФК (окончил ПТУ, потом училище олимпийского резерва, а потом БГУФК, впоследствии получил богословское образование в Лондоне; Юля — керамист и с недавнего времени дипломированный преподаватель английского языка). Осведомилась, в чем дело, врач побледнел и ответил, что все очень серьезно и непросто.
Тарас: Эстер (дочери) диагностировали гидроцефалию головного мозга. У нас была очень тяжелая форма. Один из желудочков увеличился в 35 раз. Получалось, что в голове от мозга оставалось только кора. Медики говорили, что девочка в лучшем случае родится и сразу умрет.
Юля: В этот момент сильно поддержали родители. Особенно поддержала мать и сказала, что будет любить внучку. Но врачи настаивали на аборте. Сказали, что у нас один из 100 тысяч случаев. Пугали нас историей о том, как несколько лет назад мальчику поставили шунт после рождения для откачки жидкости из мозга. Я очень испугалась и много плакала.
Медики настаивали на аборте, родители успокаивали
Юля: Ключевым моментом для меня стал рассказ одной подруги. У ее знакомой родилась такая девочка. Но я боялась. Я думала, что для нас как молодой пары — это приговор. Страх просто сковывал. Были моменты, когда я просила у Бога освободиться от проблем, воспринимала дочь как бремя, за что потом просила прощения.
Но подруга сказала, что был подобный диагноз и семья счастливо живет. Я пришла в себя. Тарас успокаивал и говорил, что будем решать проблемы по мере возникновения, а я все только плакала. Со временем я начала задумываться, почему я обязательно буду счастливой, если будут только здоровые дети?! Кто мне сказал, что я не буду счастливой матерью с больной девочкой?
Тарас: Один врач предупреждал, что у нас родится дебилка, которая не будет развиваться. Некоторые врачи прямо говорили: «Для чего она вам нужна? Только мучиться будете».
Мы уверены, что только Бог имеет право распоряжаться жизнью
Юля: Совместно решили: если у нас родится ребенок с инвалидностью, мы примем его и будем счастливы. Когда Эстер наконец родилась, по шкале Апгар (система оценки состояния ребенка или новорожденного) — у Эстер было 5 баллов. Дети с показателем 4 обычно живут или на аппарате, или умирают, или имеют ужасные инвалидности.
Тарас: Предполагали делать дочери шунтирование, но постоянно что-то мешало: то гемоглобин, то обсыпало от воспаления всю… Эстер даже обрили и подготовили к процедуре, но что-то постоянно мешало. Замечу, если бы сделали операцию, Эстер точно бы жила с инвалидностью. Нас отправили домой поднимать гемоглобин и сказали звонить. Но случилось чудо.
Юля: Оказалось, что жидкость нашла выход И не скапливается. В операции, оказалось, уже не было больше необходимости. Мы сделали повторно МРТ — и нас направили на операцию, но нейрохирург провел осмотр и сказал, что не будет делать операцию. Шунтирование отменил тот самый врач, который его назначал.
Тарас: Эстер абсолютно замечательный ребеное, знает уже два языка, занимается балетом, недавно даже участвовала в постановке. Она теперь очень улыбчивая девочка.
Вторая беременность
Тарас: Второй раз жена забеременела в Англии. Я поехал туда изучать теологию. В условиях советской пропаганды и преследования верующих богословская мысль в Беларуси особенно-то не развивалась, а там — на Западе — много хороших учреждений. Удалось поступить, кстати, я учился у знаменитого Лондонского моста. Три дня в неделю я учился, а три дня помогал в местной церкви.
Много передвигался на велосипеде, так как дорого было переезжать — дорога обходилась около $40 туда-обратно. За два года переездов разбил два велосипеда! Однажды прямо передо мной сбили женщину. Однажды и сам попал в ДТП, женщина поворачивала и не заметила велосипедную полосу. Я пролетел 7 метров, шлем раскололся. Если бы не он, то раскололся бы мой череп.
Церковь, которую я там посещал, была классной: рядом могли сидеть люди разных классов и разных национальностей. Рядом с беженкой из Бангладеша мог сидеть респектабельный топ-менеджер банка. Я увидел, как Евангелие преодолевает национальную и социальную разницу. Оно не только для образованных или необразованных, для белых или черных.
А в Беларусь мы вернулись рожать.
Врач сказал, что у нее отошли воды. И я потерял сознание прямо в кабинете
Тарас: Следующее ЧП произошло, пока мы были на работе. Юля была на 25-й неделе. У Юли отошли воды и началось кровотечение. Мне позвонил друг. Пока я мчался к ней, увидел, как скорая едет по проспекту, — сразу понял, что это она. Я забегаю в больницу и вижу Юлю на кушетке. Врач сказал, что у нее отошли воды… Я потерял сознание прямо в кабинете, Юля тоже потеряла сознание. Так мы нюхали нашатырь на противоположных кушетках. Врачи едва ли ни в приказном порядке сказали, что нужно срочно делать аборт. Даже подготовили операционную. Мы спрашивали, можно ли сохранить ребенка? А в ответ — «Нечего сохранять! Ничего, мол, еще не развилось»…
Юля: Тарас сразу сказал, что мы верующие, и поэтому не будем делать аборт. После этого медики более серьезно отнеслись. Приложили усилия, чтобы убедить нас абортировать Себастьяна, но мы заверили, что несем ответственность за жизнь, данную Богом, и не согласны на аборт.
Себастьян родился весом 1400 грамм и даже сам закричал
Юля: После этого нас на месяц перевели в центр «Мать и дитя». Уже в этом центре медики адекватнее реагировали и даже поддерживали нас. Себастьян весил при рождении 1400 грамм. Когда меня разбудили, назвали вес и сказали, что он даже закричал, я не могла поверить, ведь еще легкие не могли так развиться. Себастьян две недели пролежал в интенсивной реанимации. У него стоял зонд, я ходила к нему, когда его кормили через шприц. Когда его выписали, Сёбик весил 2200 грамм. Он был будто котенок и мог помещаться в ладони, но живой, улыбался и был здоров.
Получается, что у нас дважды рождались здоровые дети, несмотря на диагнозы медиков и их запугивания
Тарас: Мы не хотим оскорбить медиков, которые выполняют неимоверно тяжелую работу за мизерные деньги. Но система так устроена, что у нас должна быть малая смертность при родах, поэтому врачи предлагают на ранней стадии избавиться от ребенка. Просто, чтобы не попортить статистику. Поэтому молодые матери из соображений удобства и комфорта, под давлением врачей и близких часто делают «простой» выбор.
Мы должны больше защищать жизнь. Современное общество готово избавиться от жизни ради комфорта: из-за карьеры или сексуально насыщенной жизни. Культура потребления говорит, что, если что-то мешает жить в кайф, как у Коржа, — можно оборвать жизнь.
Он мой муж, но не ребенок. У нас нет жесткого контроля
Юля: Брак как слоеный пирог. Мы шлифуемся, точимся, видим, что мир не крутится вокруг нас. У нас нет жесткого контроля. Мы полностью доверяем друг другу. Он мой муж, но не мой ребенок, которого я жду и гоню домой. У Тараса есть время для друзей, на отдых, баню, занятия бегом. Тарас, кстати, был членом национальной сборной Беларуси по бегу. Многие люди почему-то думают, что брак — это конец свободе.
Тарас: Брак — самое лучшее место и атмосфера для ребенка, где два любящих человека воспитывают плод своей любви. Где дети узнают, как общаться, реагировать на ситуации.
Юля: Тарас знает, как я люблю своих детей и мне нужно иногда отдохнуть, вырваться из рутины. Помогал мне с учебой, давал время поспать и не говорил: «Меня это не касается». Он встает рано и может дать мне лишний часок поспать.
Тарас: Эта забота проявляется в больших и маленьких делах. Мы не записываем баллы И не говорим: я отработал три часа — теперь твоя очередь. Мы стараемся помогать друг другу. Иногда даже стыдно принимать помощь. Мы не диктуем друг другу свою волю и не считаем, что один из нас другому что-то должен.
В периоды беременностей Юля успела получить образование
Юля: Многие помогали. Я поступила, когда Эстер исполнился год. Пока Себастьян был в реанимации — сдала сессию. Помогали родные, бабушки, Тарас. Было тяжело, несколько раз хотелось все бросить, но кто-то подсказал, что если брошу, то больше не вернусь. Кому должно быть легко?! Жизнь — такая штука.
Теперь Тельковские мечтают об усыновлении третьего ребенка после того, как Себастьян подрастет. Кроме того, семья участвует в проекте по открытию новой баптистской церкви в Минске. Тарас готовится пробежать неимоверно сложный марафон — 500 км за 5 дней в честь юбилея Реформации и выхода из печати Скорининской Библии.
Напоследок Тарас подытоживает, что их семья не зря вернулась после учебы в Беларусь, они верят в будущее страны, несмотря на мнения скептиков. Тарас Тельковский целует сына и напоминает, что подобные скептики дважды пытались заставить абортировать детей, предрекали смерть и увечья младенцам, у которых сейчас счастливое детство.
Безусловно, вопрос абортов, как и вопросы жизни и смерти, всегда являются непростыми и спорными, но только представьте, что за 26 лет независимости, по официальным данным, в Беларуси было сделано около 3 миллионов абортов. Эти цифры становятся особенно красноречивыми, когда, спокойно гуляя по двухмиллионному Минску, смотришь в глаза любимому человеку.
