В украинский Луцк можно ездить и безотносительно к значительным поводам. Это атмосферный город со старинной архитектурой и замком, который помнит Витовта, недорогими по минским меркам кафе и книжными магазинами, пешеходной улицей имени Леси Украинки.
Дорога туда автобусом занимает около девяти часов с учетом пограничных досмотров. Но не выспаться эту ночь стоило, чтобы попасть на поэтический фестиваль «Meridian Lutsk».
В Луцке проживает 215 тысяч человек — как, скажем, в Бобруйске. Мероприятия поэтического фестиваля посетили около тысячи из них. Кто все эти люди, что заставляет их приходить на каждое из мероприятий, слушать поэзию и задавать вопросы поэтам?
Во-первых, в Украине литература — популярный у широких мас вид творчества. Писатели ездят с презентациями своих книг и собирают полные залы, в книжных магазинах глаза разбегаются от обилия всего, что печатается по-украински.
Не последнюю роль для массовости последнего фестиваля сыграло и то, что большинство авторов были приезжими. В том числе и из Беларуси.
На достаточно камерную встречу с белорусской поэтессой Настой Кудасовой в кафе втиснулось человек сорок — мест за столиками хватило не всем.
Фото Ирины Полетухи, MeridianLutsk.
«Она прекрасно читает свои стихи, настолько по-женски, — восхищается одна из слушательниц, художница Екатерина. — И здорово, что просила задавать вопросы, было очень интересно слушать». Катя — светловолосая красавица из небольшого села Волынской области, учится в колледже культуры. Она ходила на мероприятия фестиваля все три дня — за вдохновением, новыми образами. Основная аудитория фестиваля — такие, как Катя, молодежь в возрасте 20—30 лет. Процентов 30 — люди среднего возраста, пришедшие в первую очередь послушать мэтров.
Писательница, интеллектуалка и икона украинского феминизма Оксана Забужко презентовала книгу малой прозы «После третьего звонка вход в зал запрещен», а также читала тексты из прошлогодней книги публицистики «И снова я влажу в танк».
«Этой книгой я заплатила свой гражданский долг. В дальнйшем можно заниматься чистой литературой», — сказала она.
Один из текстов Забужко был посвящен депортациям. Теме трагической, но неосмысленной в культуре. Депортации коснулись, наверное, и каждую белорусскую семью. Белорусская культура до этой темы еще не добралась. Фото volynnews.com.
Ленин и унитаз
Яркие впечатления на фестивале оставили те самые места, в которых происходили чтения.
Организаторы старались выбрать для каждого мероприятия что-то особенно подходящее: стены иезуитского коллегиума, еврейский центр и даже зал заседаний горсовета.
Выступающие там сидели в президиуме, слушатели — в креслах депутатов.
Так организаторы хотели подчеркнуть, что эти три дня в городе властвует поэзия, что политика — часть культуры.
В горсовете свои произведения читала интернациональная команда: лучане Петр Коробчук, Олена Кыцан-Пашук и самая молодая участница Юлия Никитюк, поляк Богдан Задура, литовец Геркус Кунчюс (Herkus Kunčius) — он читал отрывок из романа «Литовец в Вильнюсе» (настолько знакомый и в то же время новый Вильнюс предстает в этом тексте! Вот бы кто-то перевел его) — и ироничный эстонец Юрген Роосте (Jürgen Rooste).
Роосте вызвал восторг аудитории стихотворением про Ленина и унитаз. Автор допустил, что в Цюрихе Ленин попал на выставку художественного течения дадаистов, где среди прочего увидел известное произведение Марселя Дюшана:
Он выставил писсуар и назвал его «Фонтан».
И Ленин увидел и понял, что это было хорошо!
Он захотел создать что-то похожее, такое же красивое, особенное и мощное…
И сделал. Он создал унитаз размером с целое государство,
за которой мы, эстонцы, наблюдали 20 лет извне,
а потом полвека изнутри,
Из самого сердца искусства.
Я знаю: коммунизма не существовало. По крайней мере в Советском Союзе был только дадаизм.
Тот самый унитаз размером с одну шестую планеты
имел фатальное влияние на мое чувство прекрасного.
До сих пор я не могу избавиться от ощущения,
словно живу в книжке, как в фильме, словно в гигантском унитазе,
И вскоре рука злого творца нажмет на слив — пшшш!
Поэзия звучала в оригинале, а перевод транслировался на экране или зачитывался вслед за оригиналом.
Опыт Луцка показывает: поэтические чтения в Мингорисполкоме — задача выполнимая, стоит только пробовать.
Поэтесса, о которой белорусы еще услышат
А об одной из луцких поэтесс, дебютировавшей на большой сцене, вы обязательно еще услышите. Ее зовут Юля Финковская, ей 22 года. Юля родилась в городе Чортков Тернопольской области, но поступила на филфак луцкого Восточноевропейского университета имени Леси Украинки (того самого, где в этом году начнут преподавать белорусский язык) и осталась жить на Волыни. Работает журналисткой.
Юля самостоятельно выучила белорусский язык — марскую мову з хвалямі нескладовых «ў». Язык страны, в которой пока ни разу не была.
Девушка увлеклась белорусским, однажды оказавшись на концерте Полины Республики. «Птушка», «каханне», «чароўны» — первые выученные ею слова из Полининых песен. К слову, последнее Юлино увлечение — «Белая яблыня грому» Лявона Вольского.
Юля уже подготовила три поэтических сборника на родном украинском языке. А полгода назад, в июне, написала первое белорусское стихотворение. Говорит, писала с трепетом, как в 15 лет:
Падае восень з костачак першай айвы,
цені на сценах, як рэкі, цалуюць рукі.
Ў горле маім
вырастаеце
астрамі
Вы,
і праз маўчанне пялёсткі глытаюць гукі.
Как рождаются белорусские Юлина стихи? Она читает белорусские тексты, и в голове оседают новые слова, которые потом подолгу обдумываются, смакуются и однажды складываются воедино. «Я просыпаюсь на час раньше, чтобы перед работой немного поучить грамматику, а вечером ложусь позже, читая какую-нибудь хорошую книжку по-белорусски» — говорит Юля. И вот какой результат:
Глядзі на мяне!
Пакуль цвет носіць пад сэрцам
будучыя абрыкосы,
пакуль віны ў лісце вінаградным
тужліва галосяць,
пакуль смак чараўніцтва цячэ
з паветра ў косы,
пакуль месяц яшчэ босы,
глядзі на мяне!..
Поэзию Юли Финковскай можно читать на странице в фейсбуке, а для постов на белорусском языке есть хэштег #мова_птушак.
Лариса Гениуш ожила
Что бросилось в глаза: украинцы не боятся работать со своими давними историческими травмами. О репрессиях, о Второй мировой, о какой-то неудобной правде (а у какого народа таковой нет) говорят громко, слушают охотно, хотя и утирая слезы.
В Луцке поставили «Монодеи в красном» — спектакль по мотивам биографий семи авторов ХХ века. В течение 12—14 минут каждый из семи актеров луцкого любительского театра «ГаРмИдЕр» рассказывал биографию своего героя, сопровождая рассказ жестами и движениями. Кажется, ни один зритель за эти полтора часа не ушел.
Фото Daniel Hetman.
Сотрудница фирмы по продажам торгового оборудования Наталья Шепель сыграла белорусскую поэтессу Ларису Гениуш.
Девушка в простой сорочке надевает красное платье и становится юной Ларисой — взрослой дочерью в большой и шумной семье. Потом — невестой и женой (нашла себе мужа — не поляка, не русского, а белоруса!). А потом — арест, лагеря и до самого конца ей не возможно было увидеться с сыном, оказавшимся по ту сторону границы.
Спектакль в холле областной библиотеки посетили полторы сотни человек. Сидели на стульях, на ступеньках, стояли на балконе.
Хотя «ГаРмИдЕр» — театр любительский, но каждый лучанин сделает оговорку: это очень профессиональный театр, настоящая гордость Луцка, каждая премьера гремит на весь город.
И художественная литература, и самый напряженный триллер проигрывают биографии человека ХХ века. Это сюжеты, драматичнее которых не придумаешь, и чувства, которых не сыграешь. Я смотрела спектакль и представляла, какая пьеса получилась бы из жизни моих дедов…
Артисты пластическими средствами показывали то, через что прошли люди ХХ века: надежду, арест, ссылку, расстрел, эмиграцию…
Кроме Гениюш, героями спектакля стали польский нобелевский лауреат Чеслав Милош и многократная номинантка на Нобеля из Эстонии Мария Ундер, поляк Юзеф Лободовский и его возлюбленная Зузанна Гинчанка, расстрелянная в Кракове в возрасте 27 лет, еврей из Черновцов Пауль Целян, который единственным из всей семьи пережил войну, но не пережил эмиграции, и Олена Телига, украинская писательница с белорусскими корнями, расстрелянная в Бабьем Яру под Киевом в сентябре 1941-го.
Прислушаться к чужому голосу
Про Бабий Яр на фестивале говорили и по другому поводу — на презентации книги «Голосами» украинской поэтессы Марианны Кияновской. Каждое стихотворение в сборнике — рассказ от первого лица, история конкретного человека, которого расстреляли в Киеве в 1941—1943 гг. Вот женщина устало смотрит в глаза своей последней смерти, потому что все предыдущие смерти она уже пережила. Вот чьи-то невесты и женихи, которые жалеют свой Киев, своих родителей и так хотят любить! Мальчики, которые только что дрались и ссорились, познавали радости и горести жизни. Один из них в очереди на расстрел убеждает себя: «Я выживу и стану просто папой», потому что папы не умирают. Другой же прижимается к старшему по возрасту, потому что без мамы очень страшно.
Фото MeridianLutsk.
64 стихотворения, разные по структуре и мелодике, как будто действительно произнесенные разными людьми. Большинство убитых были евреями, но нет сомнений, что Бабий Яр — история Украины, трагедия украинцев. Кияновская родилась под Львовом в ренессансном городке Жолква. «Я не еврейка, но я человек, и могу почувствовать то, что чувствует другой. Я могу представить, что чувствовали евреи, когда их вели на расстрел», — говорит она.
Высокая та культура, которая чувствует свою ответственность, свою причастность к другим существующим рядом культурам. Причастность к чужому горю. Это ощущение объединяет и делает сильнее.
У самой Кияновской не получалось читать «Голосами» без слез.
Бок о бок
На фестивале говорили и о болезненном настоящем, хотя говорить было еще труднее. В Луцке присутствовали поэты из шести соседних стран. Осторожно спрашиваю, не думали ли организаторы пригласить кого-нибудь из российских авторов. Но эта рана еще сильнее начинает кровить. «Российских авторов мы не рассматривали, — говорит пиар-менеджер «Меридиана» Ирина Полетуха. — Конфликт на востоке — это действительно тяжело. Мы понимаем, что культура — во многих сферах автономное явление, но: людям больно, это слишком рискованно, а к тому же может стать основанием для нечестных манипуляций и спекуляций».
Война здесь существует бок о бок с радостью и комфортом.
На главную площадь Луцка выходят фасады драматического театр, православного собора, в XIX веке перестроенного из бернардинского костела, и современного торгового центра, перестроенного из советского ЦУМа.
На самой площади, с сожалением говорят лучане, пустовато: в 70-е снесли почти весь городской сад, и с тех пор площадка оставалась неосвоенной. Постепенно площадь стала заполняться. Появился памятник Лесе Украинке. В центре установлены большие, в рост человека, буквы «Я люблю Луцк».
А по другой стороне — доска памяти: фотоснимки лучан, погибших на Донбассе.
И несколько деревьев — остатки старинного парка.
Такой вот город. Едва ли не в каждом доме дизайнерские кафе с вкуснейшим авторским меню — и эти вот ребята на фото, которым хочешь-не хочешь посмотришь в глаза, идя мимо по своим делам.
Война и соловьи
Конечно, стихи о войне читались, но, возможно, сильнее самих стихов были истории их создания. Муж киевской писательницы Ирины Цилык 14 месяцев воевал на Востоке. «Однажды я поехала на восток: у меня были свои дела, но нам с мужем удалось повидаться. Вышло самое удивительное романтическое свидание, какое только возможно. На одну ночь нам дали пустую больничную палату — 6 узких кроватей, подушки треугольниками, иконка «Любите друг друга». Я приехала первой, ждала. И вот открывается дверь и заходит мой муж — в камуфляже, с автоматом, в каком-то новом обликоичьем…» Так писалось стихотворение «Жовчний жовтень».
Писательская семья Ирина Цилык и Артем Чех. Фото gazeta.lviv.ua.
Вторая история Цилык также трогательная: «Мы были на Светлодарской дуге, я тогда снимала фильм о парамедике. В том месте, где мы остановились, был какой-то звуковой фон — я больше такого никогда не слышала — поют соловьи, и их пение перемежается пулеметными очередями… Мне позвонили из одного глянцевого журнала и попросили записать мои стихи. Стихи о том, как мы с мужем отдыхали в Неаполе. Со мной был звукорежиссер, записать было не проблема. И вот я сижу и надиктовываю стихотворение про наш счастливый Неаполь, а фоном идут пулеметные очереди и соловьиные трели».
Жадан. «Общежитие»
На фестивале звучала и военная проза. Культовый украинский писатель Сергей Жадан написал новый роман «Общежитие» (на львовском Форуме издателей его объявили лучшей украинской книгой прозы — 2017). Главный герой — Паша, преподаватель украинского языка на Донбассе. Подступает фронт, и общежитие, в котором живет Пашин племянник, оказывается в эпицентре войны. Племянника надо забрать и вывезти на мирную землю…
В Луцке Жадан читал отрывок о том, как главный герой помогает донести раненого от машины до больницы. На полчаса зал забыл обо всем, а ближе к середине стал шмыгать носами.
Фото lutsk.rayon.in.ua.
Жадан подчеркивает, что «Общежитие» — не эпопея, а всего лишь короткая личная история. Тем не менее, наверное, за рубежом российско-украинская война многими будет восприниматься именно через призму этого романа.
Купить электронную версию «Общежития» можно здесь (за 6,8 рублей), а первые 70 страниц можно прочитать бесплатно.
«Мне было очень важно представлять всё, что делают мои герои, важно, чтобы всё в романе было естественно, чтобы не было… литературщины», — Жадан подбирает нужное слово.
Роман писался три года, параллельно с поэзией и публицистикой. Автор ездил по Донецкой и родной для него Луганской областям, видел войну воочию.
Это сильная проза. Писатель Жадан развивается, как и вся Украина.
Любовь и доверие украинцев к Жадану, кажется, уже бесспорна. Он идет к людям без всякой настороженности, аудитория принимает его так же.
В современной Украине писатели стали теми людьми, которые солидаризуют страну в тяжелое время.
К ним прислушиваются, хотя и не относятся как к гуру (в книжном магазине «Є» в последний день фестиваля услышала диалог: «На Андруховича, думаю, не пойду, не хочу смотреть на его самолюбование» — «Ну, самолюбование, конечно, будет, но может, он и что-нибудь умное скажет» — «И вот еще думаю, идти ли на Забужко» — «Ну… Не исключено, что и она может что-то умное сказать»).
Писатели словно птицы, которых шахтеры выпускали в шахты, чтобы узнать об уровне содержания метана, говорила в своем выступлении Оксана Забужко. Если концентрация газа опасна, птицы чуяли его и умирали. Конкурентный издательский рынок в Украине за несколько лет выкристаллизовал самых востребованных авторов, самых «чувствительных к метану». Современные украинские писатели имеют многотысячную аудиторию. А писательство постепенно занимает то место, которое ему и принадлежит: продуцировать смыслы, помогать человеку понимать мир и себя.
А ждем ли мы от наших, белорусских, писателей новых смыслов? Верим ли, что они способны на это? И что должно случиться, чтобы поверили?
* * *
Между тем, «Meridian Lutsk» становится ежегодным праздником. И подготовка к следующему начнется уже с ноября.
— Мы сделали, увидели, протестировали, что нравится слушателям, чего в следующем году можно было бы добавить. В следующем году будем, скорее всего, менять формат, — загадочно сообщили организаторы.
