Пишет Стась Карпов в своем фейсбуке.
Когда Сергей Дубовец пишет, что «белорусы не хотят быть нацией» — ему можно возразить дважды. Сразу, например, сказать, что если выловить 100 самых интеллектуальных интеллектуалов, прижать их к стеночке, заглянуть в глаза и спросить: «что такое нация» — то в ответ ты услышишь личные рассуждения, построенные на собственном понимании собственного жизненного опыта. Определения максимально причудливые и запутанные — вплоть до невозможности точного понимания.
То есть в сухом остатке, нация (особенно белорусская) — это не явление, а индивидуальный предел наших ожиданий и способ обобщения неудач в масштабе страны.
Таким образом, «не хотят быть нацией» следует читать как «белорусский народ не хочет лишать нас разочарования несбывшимися надеждами».
Правда, лично я не являюсь настолько разочарованным.
И второй раз мог бы ответить Сергею вчера, стоя посреди деревни Камаи, читая на дверях магазина написанное от руки «Увага. 11-га снежня працуем да 18-00» или предложение купить «куранятаў-бройлераў» на доске объявлений.
Вообще, честно говоря я офигел от того, что местному русскоязычному продавцу на мое «дзякуй» не западло ответить «калі ласка», если не западло показать, как найти дом ксендза (который обязательно нас пустит в закрытый костел). Для чего — закрыть магазин и отвести меня к специальной информационной табличке на улице.
Женщина на чистом белорусском языке также помогала в поисках ксендза, сказав, что, к сожалению, у него «няма мабільнага тэлефона, бо ён гаворыць з людзьмі!». Понимай, кстати, как хочешь.
О костеле и ксендзе я расскажу в другой раз (они очень крутые).
А сегодня только о том, что всеобщее камайское желание принять участие в судьбе минчан, которые оказались на краю Беларуси между написанных от руки «снежняў», между «куранятаў-бройлераў», предложений организации «вяселляў, жалобных абедаў і іншых мерапрыемстваў», между чистотой и заснеженной тишиной — не даст моему языку повернуться под таким углом, чтобы сказать, что белорусы не хотят быть нацией.
Может быть они не в состоянии мгновенно успокоить нашу боль, но, впрочем, не для этого их таких хороших, внимательных и гостеприимных мамы рожали. Сами как-нибудь успокоимся.
