«Националист старой закалки». Что Кэмерон рассказал о Путине

Вдохновил Солженицын

Книга начинается с воспоминаний Дэвида Кэмерона об Итоне, Оксфорде и, как ни удивительно, о Советском Союзе, который, по словам экс-премьера, произвел на него неизгладимое впечатление.

По словам Кэмерона, он захотел побывать в Советском Союзе, когда впервые услышал речь Александра Солженицына. К тому моменту он прочитал про Транссибирскую магистраль и решил, что определился с маршрутом. «Эта поездка сильно повлияла на меня», - пишет он в мемуарах.
Его путешествие началось в «мрачном сером городе» Находка. «Сейчас трудно передать, насколько мрачным казался Советский Союз в середине 1980-х», - пишет он. Кэмерон хорошо запомнил, как во время его поездки в поезде на станциях в вагон заходили местные жители и покупали или обменивали еду. Сам Кэмерон приехал в СССР прямиком из Японии, откуда привез апельсины. Люди в поезде, по его воспоминаниям, смотрели на него как завороженные.
Тогда же Дэвид Кэмерон убедился, что существующее клише о том, что советские люди обожают западную музыку и мечтают о джинсах, - вовсе не клише. Его попутчики рассказывали, как они завидуют Западу, потому что знают, что их собственные «лидеры врут, а пропагандистские сводки об успехах - это глупость».
Во времена, когда большинство иностранцев путешествовало по СССР в составе организованных групп, Кэмерон и его школьный приятель передвигались самостоятельно, чем привлекли внимание спецслужб: «На каждом вокзале или в каждом аэропорту нас встречал человек в длинном темном пальто. Он, кажется, знал, куда мы направляемся».

«Националист старой закалки»

Спустя много лет на саммите «Большой восьмерки» Дэвид Кэмерон встретился с Владимиром Путиным и рассказал ему о своем давнем путешествии в СССР, перечислив города, в которых тогда побывал: Москва, Ленинград, Ялта, Киев… Путин, по воспоминаниям Кэмерона, прервал его словами: «Ялта и Киев - уже не часть моей страны». В мемуарах экс-премьер Британии так вспоминает тот диалог: «Я на мгновение увидел сильную личную боль, которую развал Советского Союза причинил этому националисту старой закалки».

Кратко Кэмерон описывает и свои воспоминания о российско-грузинской войне 2008 года: «Это был очевидный пример незаконной агрессии и оккупации». Он припоминает, что написал тогда в колонке для СМИ: «Где это повторится завтра? На Украине? В Центральной Азии? В Латвии»? И сейчас, в своей книге, делает вывод: «Говорят, что в политике не стоит предсказывать. Но иногда ты все же предсказываешь, даже не осознавая этого».

«С коррупционным подтекстом»

В книге Кэмерон сожалеет, что ввязался в свое время в борьбу за право принимать чемпионат мира по футболу в 2018 году. Он рассчитывал, что Британия - с ее популярными во всем мире клубами, хорошими стадионами и страстными болельщиками - имеет все шансы выиграть право проведения ЧМ. Проблем, по воспоминаниям Кэмерона, было две. Первая - то, что решение принимает ФИФА - организация, «подверженная коррупции». Вторая - то, что противником в борьбе за ЧМ стала Россия - «страна, правительство которой вполне готово сделать все, чтобы выиграть». Стремясь установить хорошие отношения с тогдашним президентом ФИФА Зеппом Блаттером, Кэмерон радушно принимал его на Даунинг-стрит, о чем сейчас вспоминает с улыбкой (Блаттер позднее был отстранен из-за обвинений в коррупции - Би-би-си). Кэмерон приехал защищать заявку Британии в компании принца Уильяма и Дэвида Бэкхема. Но сам процесс, по его воспоминаниям, «напоминал блиц-свидание» с «коррупционным подтекстом», которое британская делегация пыталась пережить с улыбкой. «Путину даже не нужно было приезжать. Рыбу продали еще до того, как мы добрались до рынка», - резюмирует итог Кэмерон.

«Ты думаешь, я не верю в демократию. И ты не слишком ошибаешься»

В 2013 году состоялась встреча, которую Кэмерон считает столь же значимой, как и переговоры Маргарет Тэтчер и Михаила Горбачева. Британский премьер прилетел в Сочи на переговоры с Путиным. Встреча, по воспоминаниям Кэмерона, началась с того, что Владимир Путин прошелся по тем вопросам, которые были обозначены в карточках с подсказками, лежавшими перед ним на столе. Через некоторое время он отодвинул карточки в сторону и сказал: «Послушай, я не хочу устраивать обычный спор, в котором ты говоришь: «Вы ошибаетесь по поводу ситуации в Сирии и Ливии», а я вам говорю: «Нет, это вы ошибаетесь». Я хочу очень открыто поговорить и придумать план [действий]. Кэмерон такому предложению обрадовался.

На той же встрече Кэмерон произнес: «Я хочу, чтобы мы объединились с заслуживающим доверия единым правительством в Сирии и уничтожили [Ан-Нусру]». «Уничтожили их? О, вот теперь ты говоришь на моем языке», - ответил Путин.
Летом того же года Путин приехал в Британию на саммит «Большой восьмерки», и Кэмерон пригласил его на Даунинг-стрит. Тогда, по мнению британского премьера, их взаимопонимание укрепилось еще сильнее, и Путин даже позволял себе шутки. По воспоминаниям Кэмерона, российский лидер сказал ему: «Дэвид, я знаю, ты думаешь, что у меня есть рога и хвост, и я не очень верю в демократию… [На его лице промелькнула улыбка.] И знаешь, ты не слишком ошибаешься».

«Нужно, чтобы мужчины женились на женщинах»

Перед саммитом G20 в 2013 году российский парламент принял так называемый закон о запрете гей-пропаганды. В своих мемуарах Кэмерон называет его «санкционированной государством гомофобией». В Британии, кстати, всего за несколько месяцев до этого разрешили гей-браки. «Когда мы встретились с Путиным один на один, я поднял вопрос о правах геев. Он ответил, что в России есть проблема - сокращение населения, и ему нужно, чтобы мужчины женились на женщинах, а те рожали много детей».

«Путин пересек границу»

«Альянсу» с Россией не суждено было длиться долго. И виновата в этом была далеко не только Россия, вспоминает Кэмерон. «Мне нужно было прикладывать ровно такие же усилия, чтобы Евросоюз не разрушил нашу стратегию по Сирии». Также Кэмерон признается, что у него были вопросы к военной и дипломатической политике США. «Учитывая страдания сирийского народа и ужас терроризма, я считал, что мы должны были постараться, чтобы дать России тот статус, которого она хотела. Я был готов это сделать. Но, как мне кажется, Обама не был готов к такому. Я до сих пор думаю, что если бы Россию воспринимали как равного дипломатического партнера, мы все могли бы найти мирный выход».

Из воспоминаний Кэмерона: «Это было знакомо и [напоминало] эпизод из Второй мировой. Танки заходят в города. Здания захватываются. На дорогах появляются контрольно-пропускные пункты. Национальные символы срываются, а флаги оккупантов поднимаются. Только это не Адольф Гитлер в 1939 году. Это Владимир Путин в 2004-м. Когда он вторгся на Украину, он пересек не только географическую, но и политическую границу».

Ложь была искусством

Кэмерон вспоминает, что впервые встретил бывшего президента Украины Виктора Януковича в Давосе в 2007 году. Тогда Янукович показался ему «худшим представителем диктаторской клептократичной марионетки советского образца».
По мнению Кэмерона, пока весь мир следил за западной Украиной, Путин смотрел на восточную. «Вторжение - в Европу, практически на порог НАТО. Что мне оставалось? А ведь я потратил годы, развивая отношения с этим человеком», - пишет экс-премьер.
Хотя ситуация с Украиной значительно охладила отношения с Россией, Кэмерон признается, что в те времена они с Путиным все еще могли говорить неформально, и российский лидер отвечал на его звонки, «что было удачно», потому что Кэмерон позвонил Путину через два дня после вторжения на Украину. И еще три раза после этого. «Мне не нужно было задаваться вопросом о его мотивации. Было очевидно, что Россия боялась западного влияния в виде ЕС и - превыше всего - НАТО. А Путин был движим идеей российской государственности».
«Для Путина ложь была искусством», - так Кэмерон оценивает ответ российского президента на вопрос о вторжении в восточную Украину. Кэмерон вспоминает, что Путин утверждал, будто вооруженные военные не имеют отношения к России, хотя к тому моменту британские спецслужбы установили, что около 60% военных на востоке Украины - российские.
В небе над Донбассом сбили «Боинг». «Я говорил с Путиным после этого. Опять у меня было ощущение, будто я говорю с кирпичной стеной. «Сотни людей погибли», - сказал я. «Это не имеет к нам отношения», - холодно ответил он».