Перезахоронение Калиновского в Беларуси будет красивым актом утверждения. Вот, если коротко, почему я подписал обращение. А теперь несколько инсайдов и объяснений.
Пройдусь по сомнениям тех, «кто против».
Сомнение первое: «Кто-то действительно думает, что литовское правительство возьмет и отдаст, притом фактически неизвестно куда и неизвестно кому?».
Обращение белорусской общественности — это символ свободы белорусского общества на осуществление такого исторического акта — если не в этом году, то в будущем, как только сложатся условия.
Второе. «Так и вижу перезахоронение Калиновского на Восточном кладбище, через дорожку от 3-го секретаря ЦК КПБ «Кузякина». Или, может, логичнее в Калинковичах перезахоронить?»
Прозвучало мудрое предложение иерархов — перезахоронить Калиновского у костела на Золотой Горке, в самом центре столицы, где, возможно, покоятся другие герои восстания.
Третье. «К чему возиться с костями?»
Это не кости, это национальная память и наше представление о себе.
Четвертое. «Вильня была центром белорусского движения…»
Была. А теперь центр другой.
Пятое. «Чтобы потом на его могиле рисовали двухголовых орлов, разные звезды и творили разное непотребство? Нет уж, пусть в Литве лежит, там наше наследие традиционно лучше сохраняют». «В Вильнюсе значительно меньше шансов, что могилу Калиновского опоганит «русский мир»».
Это не так. Никто не рисует двухголовых орлов ни на могиле Купалы, ни на могиле Быкова, ни на могиле Ивановского.
Вообще же, тем, кто так уж принижает Минск и возносит Вильню, я скажу вот что. В каком состоянии в Минске могилы Купалы и Коласа, Быкова и Мулявина, а в каком в Вильнюсе — могила Алехновича? Белорусская общественность Вильнюса мизерная: несколько преданных белорусскому делу семей делают что могут, но людей там мало.
Как издатель, знаю, что в Вильнюсе продается 7 экземпляров журнала «Наша гісторыя», а в Минске — 3300.
Шестое. «Лишь после смены власти». «…написал бы правительству Литвы мейл, чтобы не отдавали останки Калиновского в Беларусь, даже если бы белорусы стояли перед ними на коленях. Перезахоронение в Беларуси было бы при нынешней власти превращено в «Дожинки» или праздник на Линии Сталина или Автюки».
На самом деле такие высказывания вызваны не недоверием к власти, а неверием в белорусский народ. Ведь некоторые дела способен вершить и народ без участия государства, если окажется, что нынешние власти еще не созрели. Перезахоронение Шевченко — не царские власти его организовывали. И напомню о похоронах Быкова.
Но отмечу — достойное перезахоронение Калиновского возможно лишь при участии государства либо при его доброжелательном нейтралитете, как это было со столетием БНР. Если этих условий не будет, то лучше не спешить. И, если последует положительный ответ Литвы на обращение общественности, нужно будет аналогичное обращение интеллигенции к белорусским властям.
Седьмое. Если черносотенцы — против, если Соловьев и Криштапович — против, то я за. А они таки против, да еще и как против.
Восьмое. «Его смерть в этом месте [в Вильне] — сакральная. Туда белорусам надо ходить чуть ли не на коленях».
Беларусь для автора этих строк — мечта и романтичный, недостижимый идеал. Для подписантов же обращения — Беларусь это реальность, данная нам в ощущении. Я не вижу смысла в сакрализации Вильни, отделенной госграницей от реального белорусского государства.
Девятое. Кто сводит Калиновского лишь к национальному, тот сужает и унижает его. «У нас няма дваран!» — это тоже Калиновский. Почитайте посвященный ему номер «Нашай гісторыі».
Для литовцев, поляков Калиновский — «один из». Для белорусов он один. «Каго любіш? Люблю Беларусь!» — не вычеркнуть.
Власти меняются, государство остается (или не остается), нация остается (или не остается). Беларусь такая, какая она есть, а не такая, каковой я, или он, или она, возможно, хотели бы ее видеть. Однозначно только, что судьба Беларуси решается и будет решаться в такой Беларуси, какая она есть, а не за границей.
Десятое. «Прах Калиновского, Богдановича, Ивана Луцкевича, Гаруна можно будет перенести в Минск, когда в Минске будут по-настоящему белорусские школы, по-настоящему белорусские университеты, а главное — белорусская власть!»
Вот только, чтобы это все стало в Беларуси, нужно действовать, и без действий всего этого не произойдет. «Те, кто против [перезахоронения в Беларуси. — Ред.], не имеют политического мышления: эффект от такого события был бы сопоставим с тремя нобелевскими премиями», — полностью разделяю это мнение философа Валерия Булгакова.
Перезахоронение Калиновского в Беларуси приблизит утверждение тех идеалов, за которые он отдал жизнь.
