О неподготовленности к публичности
«Я абсолютно не публичный человек, для меня это все так в новинку! Я оказалась абсолютно случайно в этом положении, никогда не хотела этого. Я очень застенчива, я не умею красиво говорить. У меня нет такой харизмы, как у мужа — он просто заряжает людей, когда общается.
Я стесняюсь, что меня люди стали узнавать на улице. Мне, конечно, приятно, что подходят, говорят, что мы за вас, переживаем очень сильно, но для меня это все в диковинку. Я домашний человек».
О решении подать документы в ЦИК
«Этот был порыв любви к мужу: ему плохо, хоть чем-то ему помочь. Его выпустили, я вздохнула: наконец мой муж вышел, дальше все без меня. Ведь я, как он сам сказал, личность техническая, номинальная. Это абсолютно его заслуга, что народ следует за ним».
О семейном благополучии
«В пределах разумного, мы среднестатистическая семья, никаких излишеств, но и за чертой бедности не живем. И так живет большинство. Мы еще могли куда-то раз в год выезжать, мои родители три года назад первый раз выехали на море. Люди всю жизнь работали, а у них не было средств где-то выехать», — честно рассказала о благополучии семьи Светлана.
О возможном российском финансировании
«Если бы его кто-то спонсировал, то может, и мы лучше жили внутри своей семьи?»
О кампании
«У нас все работают на голом энтузиазме. Люди говорят: «У нас нет денег, на топливо надо». Я говорю: «Ребята, я не помогу, ну никак не помогу». Народ носит пиццы, кофе, булочки девушкам и парням, которые подписи собирают, помогают заправить автомобили, с ночевкой. Это голый энтузиазм, вера в какие-то перемены людей поддерживает. Я читала, что какие-то бешеные деньги нужны на сбор подписей. Не знаю, нам не нужны — у нас люди сами. Я ни копейки со своей стороны никому из них не дала, потому что у меня физически этих денег нет».
О найденных $900 тысячах
«Да, Сергей зарабатывал деньги и приносил их в дом. Но она [мать Сергей Тихановского — прим. НН] не ожидала, что ей вынесут такую огромную стопку денег. Это было 5 утра. Она в такой прострации находилась! И на нервном истощении она постоянно повторяла эту фразу: «Мы же зарабатывали, мы же откладывали!». Это у нее такая оборонительная реакция. Люди же там умеют психологически работать».
О будущем
«Я готова, что и ко мне придут и что нужно будет в срочном порядке детей вывозить, чтобы они всего этого не видели. И это постоянный стресс. И теперь никуда не хожу одна.
Для меня на первом месте муж и семья, какие бы то ни были политические вопросы — муж все равно на первом месте. Я не могу абстрагироваться от его ситуации и плотно заниматься сбором подписей.
Все говорят: «Куда ты лезешь, это же не в куклы играть!» Я все это понимаю, и это не моя стихия абсолютно. Но если бы мне пришлось идти дальше, при существовании команды, поддерживающей женщину, такая женщина научится всему. Женщины очень гибкие».
«Вы пойдете до конца?»
«Теперь я стала чувствовать ответственность не только за своего мужа. Я понимаю, что сейчас я несу ответственность за всех тех людей, которые доверились моему мужу, увидели в нем лидера, который помог им выпрямить плечи, что в жизни этих людей будут перемены.
Хотя у меня проснулся инстинкт самосохранения, когда все это произошло, весь этот ужас, обыски — я никогда с этим не сталкивалась. Я уже дрогнула, но пока держусь. Ответственность немыслимая. Люди поверили — да, не мне, это все мой муж, его заслуга, я себе ни малейшей доли не присваиваю, — но так вышло, что я могу говорить вместо него. Я думаю, что я продолжу. Но я пока не знаю. Думаю, что да».
