Хасиды празднуют Рош ха-Шана в Умани, Украина. Фото paparazzza, Shutterstock.com
Казалось бы, в условиях длительного внутриполитического кризиса, к которому уже больше месяца приковано всё внимание подавляющего большинства белорусов, мало что могло бы это внимание отвлечь. Но несколько дней назад, кроме привычных уже нам многотысячных маршей на улицах и площадях белорусских городов, мы увидели на белорусско-украинской границе множество странных и непонятных с точки зрения среднего белоруса людей с экзотической внешностью. Это евреи-хасиды. В условиях коронавирусного карантина, в который вновь окунулась наша южная соседка, они пытаются пробиться к святому для них месту. Кто они такие и почему им не сидится дома в такое неспокойное время, объясняет историк Александр Пашкевич.
Хасидизм — это ответвление самой древней в мире монотеистической религии, иудаизма. По сравнению с самим иудаизмом, хасидизм относительно молод, поскольку сформировался только в XVIII веке.
Родиной и историческим центром хасидизма стала территория Речи Посполитой, а точнее — украинское Подолье, где жил ученый раввин Исраэль бен Элиэзер, вошедший в историю как Бешт (сокращенно с иврита «Добрый человек, знающий тайное имя Бога»). Этот человек и стал в 1730-х годах основателем нового учения.
Хасидизм в иудаизме можно отчасти сравнить с протестантизмом в христианстве. Как и Мартин Лютер со своими последователями, Бешт проповедовал, что познать Бога доступно не только религиозным интеллектуалам, но и простым мирянам.
Целью каждого верующего, по его словам, является двекут — единство с Богом. И достичь его можно не только годами и десятилетиями погружаясь в изучение священных книг, но и просто предаваясь радости служения Богу. Иными словами, на первое место ставилось эмоциональное восприятие Бога, а не религиозная ученость и знание обрядов, как есть в традиционном ортодоксальном иудаизме.
Поэтому среди хасидов не распространен аскетизм, а как раз таки наоборот — им свойственна приверженность веселым песням и танцам. Свою набожность они проявляют шумно и весело, полностью предаваясь чувствам. Не удивительно, что такая вера пришлась людям по нраву и начала быстро распространяться из местечка Меджибож (ныне поселок городского типа в Хмельницкой области Украины, другое название — Межибужье), где жил Бешт, в других городах и местечках Речи Посполитой. Тем более, что у Бешта были десятки учеников.
Вскоре хасидские общины можно было уже встретить практически повсюду, хотя основной центр хасидизм по-прежнему оставался в Украине.
Впрочем, чем-то совсем однородным хасидизм никогда не был: в нем всегда большую роль играли местные духовные лидеры, которых называли цадиками. Эти авторитетные люди были объектом поклонения среди единоверцев, а их взгляды оказывали непосредственное влияние на специфику хасидизма в том или ином регионе. Соответственно в рамках этого учения возникали течения, которые часто сохраняли свою особенность и после смерти цадика-основателя, тем более что его дело нередко продолжали сыновья или зятья. Таким образом возникали целые династии цадиков, а связанное с ними течение хасидизма чаще всего получало название от того местечка, в котором находилась резиденция («двор») цадика.
Были такие авторитетные хасидские «дворы» и в Беларуси, хотя здесь преобладало иное, литвацкое, течение иудаизма, которое было оппозиционным хасидам и по-прежнему делало ставку на религиозную ученость — миснагдим. Основу ее заложил в том же XVIII веке раввин из Вильни Элияху бен Шломо Залман, получивший известность как Виленский гаон (гений). Но это не помешало сформироваться мощным хасидским центрам и у нас: в Любавичах (ныне в Смоленской области, совсем близко от границы с Беларусью), в Карлине (предместье Пинска), Слониме, Койданове (ныне Дзержинск) и некоторых других белорусских городах и местечках.
Одним из самых известных хасидских цадиков был Ребе Нахман (1772—1810) — правнук самого Бешта. С его деятельностью связаны сразу несколько украинских местечек, но в конце концов своей резиденцией он сделал город Брацлав (ныне поселок городского типа в Винницкой области). Вот почему связанное с его именем ответвление хасидизма называется брацлавским. А похоронен Ребе Нахман в городе Умань (ныне в Черкасской области), куда перебрался незадолго до смерти.
Ребе Нахман умер от туберкулеза еще молодым, в 38 лет. Преемника себе он не оставил, но его духовное наследие вскоре после смерти авторитетного цадика было собрано, систематизировано и издано одним из учеников. Это и позволило брацлавскому ответвлению хасидизма не исчезнуть в последующие два столетия. А могила Ребе Нахмана на многие десятилетия стала местом паломничества единоверцев. Считается, что каждый, кто исповедует брацлавский хасидизм, должен хоть раз в жизни на ней побывать.
В 1920-е годы этой традиции суждено было прерваться. При большевистской власти воцарилось воинственное безбожие, от которого пострадали все без исключения религиозные конфессии. О массовых паломничествах на могилу цадика Нахмана при советском тоталитаризме хасидам приходилось только мечтать. А в войну евреи Восточной Европы пережили Холокост, после которого мало кто уцелел и физически.
Но само течение брацлавского хасидизма выжило и продолжало сплачивать хасидов прежде всего в Израиле, США и Западной Европе. Эти люди всегда помнили о могиле своего духовного лидера в Умани, хотя до определенного времени не имели возможности ее посещать. Даже получив советскую визу и приехав в СССР, попасть в Умань они могли бы только нелегально, так как город был закрытым для иностранцев.
Ситуация изменилась после краха коммунизма и образования независимой Украины. Ограничения для иностранцев были сняты, и могила Ребе Нахмана сохранилась, хотя и оказалась во дворе частного дома. Хасидская община выкупила этот участок, благоустроила его — и с тех пор началась история современного паломничества к святой могиле. В 1990-х на еврейский Новый год (праздник Рош ха-Шана, который отмечается в сентябре или в начале октября) Умань ежегодно посещало около 15 тысяч хасидов. В последние же годы численность паломников может превышать и 30 тысяч. Учитывая, что в городе постоянно проживает около 80 тысяч человек, можно представить, насколько меняли облик города в эти осенние дни гости из-за рубежа, которые отличаются своей внешностью, мировоззрением и традициями.
Не мешает этому и не очень-то удобное для паломничеств расположение Умани. Большинство хасидов прилетает самолетами в Киев или Одессу, а оттуда добирается до Умани автобусами — около 200—300 километров. Чтобы упростить паломникам жизнь, неоднократно возникали инициативы о переносе праха Ребе Нахмана в Израиль, но большая часть общины брацлавских хасидов этому решительно противостояла. Перенос могилы прямо противоречит личному завещанию цадика, который сам выбрал местом своего погребения Умань, пожелав лежать рядом с тысячами евреев, погибших во время так называемой Уманской резни — кровавого эпизода, гайдамацкого восстания 1768 года, вошедшего в историю под названием «Колиивщина».
А поскольку могила остается в Умани, то там расстраивается необходимая для отправления хасидских обрядов инфраструктура. Волею судьбы этот небольшой центрально-украинский город стал одним из центров иудейской жизни всей Восточной Европе.
Еврейский квартал там действует не только в период активизации паломничеств: жизнь в нем поддерживается круглый год. Надписи там не только по-украински, но и на иврите (а нередко и только на нем), работают кошерные магазины и рестораны, организована продажа сувенирной продукции. И, конечно, как центр еврейской жизни, есть синагога. Этакий своеобразный уголок Израиля среди украинских степей.
Правда, амбициозный проект по строительству новой синагоги, которая должна стать крупнейшей в Восточной Европе, уже много лет не удается до конца реализовать. Строится она почти два десятка лет, но точку поставить никак не могут — из-за финансовых проблем, из-за бюрократических преград и из-за конфликтов с местными жителями. Последние здесь, к сожалению, совсем не редкость. Хотя для многих уманчан имеется возможность неплохого сезонного заработка — они сдают паломникам жильё и оказывают им другие услуги — возникает и много бытовых недоразумений. Причины последних — и естественная разница культур, и нерешенность имущественных разногласий, и провокационное поведение той или иной стороны.
Хасиды на границе Беларуси с Украиной. Скриншот с видео « Нашей Нивы»
В этом году существенные коррективы в традиционное паломничество брацлавских хасидов внесла пандемия коронавируса. Украинское государство в борьбе со второй волной коронавируса снова закрывает свои границы, но хасиды живут в своей системе координат. Религиозные традиции для них — превыше запрета светских властей. Поэтому и ищут возможности попасть в святое для них место несмотря ни на что. Вот почему мы видим сегодня тысячи хасидов у наших южных границ. И нам приходится думать, каким образом эту проблему решать.
