Тимоте Суладзе — знаток 5 языков и бывший юрист-переводчик. Но не так давно он радикально сменил род занятий, освоил трубу и теперь выступает как уличный музыкант.
10 октября Суладзе стоял у Макдональдса в центре Минска, исполнял «Муры» и «Трох чарапах». Тут же остановился микроавтобус — и силовики забрали музыканта.
Через два дня был суд.
«Он был на Окрестина до суда. Суд какой-то фантастический: 5 минут суд, 5 минут судья «советовалась». Дали 13 суток.
Я была на суде. Сын не присутствовал, говорил по скайпу. Мне его не показали.
Странно, что его музыкальную колонку расценили как отягчающее обстоятельство, «опасное особым привлечением внимания». Приговор был, не сомневаюсь, вынесен заранее. Сын доходчиво объяснил, что в его случае колонка — не усилитель. Инструмент, на котором он играет, — труба. Труба — это соло, только мелодия. А колонка — минус, аккомпанемент. Не думаю, что это так сложно понять, но судья не разбиралась, — рассказывала «Нашей Ниве» мама Тимоте.
— Куда его потом направят — не сказали. Три дня по официальным телефонам не могла дозвониться, не знала, где он.
Только в среду ночью дочери удалось дозвониться, в одном из чатов также его нашли в списках».
Тимоте отбывал наказание в Барановичах. 23 октября он вышел на свободу и поделился впечатлениями с «Нашей Нивой».
«10 октября я играл на улице. Сначала исполнил «Тры чарапахі», потом, мне казалось, я успел сыграть еще «Воины света», но уже не уверен. В конце были «Муры», и когда я закончил их играть, меня и задержали, — вспоминает Суладзе. — Не били, задержали не жестко. Посадили в бусик.
Но там силовики докопались до моей фамилии и происхождения, спрашивали, почему я им в глаза смотрю (я действительно смотрел им в глаза), говорили что-то вроде «Вот, бл***, сраный грузин, какого х** ты к нам приехал, тебе то бл*** что надо» и так далее. Очень жестко требовали разблокировать телефоны. Я послушался. Посмотрели телефон: «О!!! Байхелп? Да-да…»
Потом в наш музыкальный чат залезли, где мы пишем, кто где становится играть. «Так ты координатор, что ли?» Говорю, нет, никакой не координатор».
После, говорит Тимоте, его отвезли в Центральный РОВД. Там одна из работниц провела «политинформацию».
«Говорила: вы должны быть благодарны государству! Да вы знаете, сколько ваших соотечественников в очереди за нашим гражданством стоят?» — вспоминает Суладзе (гражданин Беларуси, кстати).
После музыканта отвезли на Окрестина. В понедельник был суд, дали 13 суток. Отбывал в Барановичах.
«В начале пережил очень сильный стресс. Больше всего волновался за собак. Но потом потихоньку начал привыкать, — говорит Тимоте. — У меня просто три собаки, я привез их из Тбилиси, они у меня третий год уже. Всех с улицы подобрал: Тетри, Пусик и Бимбо зовут. Я иногда называю их Слон, Пусик и Масюсик.
Когда я играл на улице, то оставлял их в сарае за МКАДом днем, вечером забирал. И тут меня закрыли, и я не знал, что с ними. Очень переживал.
В итоге, оказалось, что матери друзья помогли. Вызвали кинологов и спецмашину, перевезли в гостиницу для животных, но подробно об этом я узнал только перед выходом. Еще несколько дней назад мне прислали письмо, но там было написано только «с собаками все хорошо».
И на Окрестина, и в Барановичах персонал вел себя корректно, говорит Суладзе. Но теперь он остался без инструментов: они где-то в милиции.
«Надо забрать телефоны и трубу, потому что, если нет трубы, я без работы. Потом буду думать, что делать дальше. Обязательно займусь волонтерством. Буду вывозить на машине освободительных суточников, с Окрестина, с Жодино, — говорит Суладзе. — На улице буду играть все равно, только продумаю, что делать с собаками на случай нового задержания. Ну, и может, буду осторожнее.
Пересмотрю ли свой репертуар? Да, добавлю песню «Грай» туда.
Поймите, я очень много времени не был в Беларуси, а когда приехал две недели назад, то был в шоке — от того, как здесь все изменилось. Я вырос в Минске, я хочу здесь жить. Свободно дышать, свободно ходить, свободно играть и петь. Как и прежде, я буду играть и «Муры», и «Чарапах», и «Перемен».
Пока что Тимоте на даче с собаками. С матерью он встретиться не успел: ее забрали в больницу с коронавирусом и подозрением на пневмонию как раз в день выхода сына из-под стражи.
