Руслан Бадамшин работает неврологом в РНПЦ неврологии и нейрохирургии. После выборов его задерживали трижды. В изоляторах он провел 32 дня. Думал ли когда-то доктор, работавший в медроте Печей и имеющий звание капитана, что будет сидеть на Окрестина? «Наша Нива» записала его историю.
«Не было моральных сил служить — я плюнул на все»
Руслан мог бы сделать карьеру в армии. С седьмого класса он учился в суворовском училище, куда парня отправили, чтобы уберечь от улицы. Плюс отец — военный летчик.
«Впоследствии выяснилось, что у мамы была золотая мечта, чтобы я стал доктором. У меня были хорошие оценки, и я без экзаменов поступил в медуниверситет, на военно-медицинский факультет. Обучение проходило вместе с лечебным факультетом — просто мы два первых года жили в казарме и носили форму. Выпускались уже лейтенантами, нам платили больше, чем студенческая стипендия», — вспоминает Руслан.
По распределению он попал в Печи. Служил в медроте неврологом. Должен был отработать там пять лет, но ушел раньше.
«Не было моральных сил служить в системе, которая тебе отвратительна из-за коррупции, распущенности и бесцельного времяпрепровождения на пустых совещаниях и полигонах, где я терял свою квалификацию как врач. Я плюнул на все и просто не приходил на службу. Меня уволили за невыполнение условий контракта - «два и более взысканий в течение года». За год, что недоработал, я выплачивал 35 миллионов — начислили за учебу, за форму.
В армии ценятся люди не столько умные, сколько преданные. А подчиняться кому-то, кого я считаю в моральном плане недостойным человеком, я не мог. Такой у меня характер».
Неврологией Руслан заинтересовался еще в университете — ходил на кружок. Ему нравилось, что это отрасль интеллектуальная и мало исследованная.
После печей врач работал в поликлинике, больнице. А два года назад его пригласили в РНПЦ. Здесь Руслан занимается электронейрографией (это метод исследования мышц и нервов).
Жена его тоже медик. Работает участковым педиатром и сейчас на передовой в борьбе с коронавирусом.
Руслан с женой и дочерьми
«То, чем я занимаюсь, мне нравится, — говорит Руслан. — Но в медицине — и если проводить аналогию, в целом в жизни — людям мешает работать бюрократический аппарат. Например, непонятные проверки. Как карательная система — заставляют человека бояться чего-то и чувствовать себя виноватым.
А второй момент — руководство редко заступается за врача, когда возникает конфликт между доктором и пациентом. Да, бывает, что медик ошибается. Но даже если он прав, руководство начинает ублажать пациента.
Ну и денежный вопрос. На одной работе кормить семью очень сложно. Когда начинают приводить цифры зарплаты за две ставки, то извините. Как говорят, работаешь на ставку — жить не за что, работаешь на две — жить некогда».
«Дубинками лупасили, выстрелили в ногу»
Доктор живет в военном городке в Уручье. 9 августа он, как и многие, ждал результатов выборов у участка. Протокол вывесили — там за Тихоновскую было только 93 голоса, хотя наблюдатели насчитали около 500 человек с белыми браслетами. Когда выезжал военный уазик, где были бюллетени, люди перегородили ему дорогу — собирались вызвать милицию, чтобы заявить, что выборы сфальсифицированы и требовать пересчет голосов. Но машина все равно уехала.
«В 12 ночи к нам уже подъезжали люди из центра города и говорили, что там страшно: гранаты, выстрелы. Мы сначала не поверили. А после некоторым родственники из Москвы в смсках передавали новости.
10-го числа мы решили с ребятами пойти в город: это гражданский долг. Подходили к стеле, когда какая-то девушка предупредила: не идите туда, там всех подряд хватают. Мы решили свернуть во дворы, и к нам сразу подъехал бусик. Мы побежали в разные стороны. Мне не повезло, погнались за мной. Начали дубинками лупасить, выстрелили в ногу, видимо, из травматического пистолета — рана очень долго заживала. Закинули в бусик между сиденьями: «на пол, сейчас мы тебя будем п***ить!» Говорили, что нам платят чехи и поляки, нас провоцируют спецслужбы.
В автозаке угрожали: «Нам сказали, что можем делать с вами все, что угодно, и нам за это ничего не будет».
Привезли в Ленинское РУВД. Пока там были омоновцы, было все жестко. Поставили на колени, руки за спиной, лбом в железное ограждение. Когда омоновцы уезжали, сотрудники РУВД к нам нормально относились. Ослабляли стяжки, давали воду. Ночью можно было ходить в загончике на улице или пойти спать в гараже. Когда в отделении узнали, что я врач, спросили: вот чего тебе не хватает? Говорю: у меня две дочери, и я не хочу, чтобы они жили в такой стране, где на тебя может нагрянуть это черное воронье.
Утром нас этапировали в Жодино. К вечеру в 10-местной камере нас было 29 человек. Еду давали только на шестерых, которых задержали еще до выборов — это в основном наблюдатели и активисты. Они с нами делились».
Руслана и еще одного врача, травматолога, отпустили вечером 12 августа. Перед этим дали расписаться в бумаге, что они раскаиваются в своих действиях. Пришлось подписать, чтобы быстрее выйти.
Позже суд даст доктору штраф в 10 базовых за тот эпизод. А на его заявление в Следственный комитет по поводу избиения и похищения придет формальный ответ, что проверке нужно дополнительное время для экспертиз.
«На прогулку водили только по воскресеньям, так что мы там марши устраивали»
Второй раз Руслана задержали на марше медиков 2 ноября, когда они вышли поддержать студентов. Судья Лидия Телица оценила его поступок в 15 суток. Маршрут: Окрестина — Барановичи.
«На Окрестина на злых тюремщиков мы не попали. Там повсюду воняло туалетом, была проблема с чистой постелью и мылом.
В Барановичах нас встречали с собаками. Кроме грубых слов и пару ударов дубинками во время шмона, чтобы шире ноги ставили, ничего жесткого не было. На прогулку водили только раз в неделю по воскресеньям, так что мы там марши устраивали и думали, что же в Минске делается», — улыбается невролог.
29 ноября на Марше соседей его схватили в третий раз. В отделении Руслан сказал, что просто шел на строительный рынок. Милиционеры, найдя у него 12 рублей, еще посмеялись: мол, один плинтус купить хотел? А сотрудник, составлявший протокол, накинул врачу статью за неповиновение. Очередные 15 суток Руслан получил от судьи Светланы Черепович.
«Когда в последний раз нас привезли на Окрестина и работники увидели, что у нас ссобойки — в РУВД разрешили передать, — возмущались: «Ничего себе, вы сжигаете машины сотрудников, насилуете детей, а к вам такое отношение!»
В камере селили больше человек, чем было мест, кому-то приходилось спать на полу или на скамейке. Хотя мы видели, что тюрьма не загружена. Это целенаправленно делали, говорили: «змагар должен страдать».
В Жодино мы попали в обжитую камеру, люди оставили там санитарно-гигиенические средства, книги. Уютненько. Мы набирали холодную воду в литровые бутылки, клали на батареи и на следующий день мыли ей голову, носки. В душ нас сводили только один раз. Но там через две минуты закончилась горячая вода, и мы домывались холодной.
Сами тюремщики… Грубые в основном люди с низким интеллектом. Когда начали с другом о политике и фальсификациях разговаривать, он выдал: «А вы знаете, что если птичка за пределы квадратика выйдет, то этот голос автоматически отдается действующему президенту?» Пошел искать Избирательный кодекс, чтобы нам доказать, но почему-то принес жилищный».
«Психологически трудно быть дома. Может, я поэтому так часто попадаю?»
Что папа в тюрьме, от детей не скрывали. Дочери писали Руслану письма, слали совместные фото.
«Знаете, чего мы боялись? Что нас посадят в камеру, где будут алкоголики и бомжи. А когда тебя отправляют к таким же, как ты, это помогает морально. Последний раз пока сидел, столько книжек прочитал — за год столько не читаю, сколько за те 15 суток!» — сохраняет оптимизм Руслан. В его камерной библиотеке лежали «На волнах времени» Василия Сокола, «Скотный двор» Оруэлла, «451 градус по Фарингейту» Брэдбери, «Великий Гэтсби» Фицджеральда.
После отсидки доктора встречала не только семья, но и соседи. С красными и белыми шариками и конфетами. Подарили неврологу плинтус и байку: спереди «Погоня», а сзади надпись «Дорога на строительный рынок продолжительностью в 15 суток».
«У нас всегда так встречают тех, кто выходит. Традиция, — замечает мужчина и рассказывает о своем районе. — В городке в чем проблема? Здесь рядом и омоновская часть, и 3214, и отставников много живет. Непросто нам здесь собираться».
Коллеги из РНПЦ доктора поддерживают. А Руслан объясняет, почему в медицинской среде такая волна протестов.
«Максимальная волна была в тех клиниках, куда поступали искалеченные физически и духовно люди. Мне кажется, врачи первые, кто увидел, что это не фейк. Когда собственное государство, которое кормится за твои налоги, тебя калечит и избивает, как к этому относиться? Может, еще поэтому врачи возмущены, что чаще сталкиваются с болью и умеют сопереживать».
В последние месяцы белорусы живут в стрессе. Многие столкнулись с психологической травмой. Руслан, как невролог, делится, как справляется с этим напряжением сам:
«Мне кажется, проще выходить из этих вещей, если думать, что есть те, кто больше пострадал, что это общее дело. Кому-то нужно и противотревожные препараты принимать. Я не то, чтобы очень сильная личность, но мне хватает отношений с соседями по двору — даю выход эмоциям.
Мне на самом деле трудно психологически быть дома, когда знаешь, что люди выходят, в том числе и за тебя. Может, я поэтому так часто попадаю? (Улыбается.) Когда ты знаешь, что пытаешься что-то делать для будущего своих детей, а не сидишь и прячешься, морально проще».
