Видно, я слишком долго живу во всем этом.
И очень многое помню.
Но никакого повода для оптимизма у меня нет.
Можете воспринимать это как приглашение задуматься.
Избавиться от иллюзий.
Выстроить планы на год и собственную жизнь.
Решить, как жить и что менять.
Вы говорите, протесты возобновятся весной 2021 года?
Так протесты — это не коронавирус, здесь «первой» и «второй» волны не бывает. Люди, которые массово вышли летом и осенью, отстрадали за это, отсидели, увидели невероятный размах репрессий — с какой стати им возвращаться?
Мы уже были там.
И это ни к чему не привело.
Так было в нулевые: осенью оппозиция предложила дождаться весны. А потом, после традиционных Дня Воли и Чернобыльского шляха, приглашала ждать осени, когда «экономическая ситуация ухудшится». Осенью все повторялось. Само выражение «традиционная акция протеста» — оксюморон. Так же как «тайная акция протеста».
Вы же сами видите, ситуация «миллион у стелы» сменилась ситуацией «флешмоб в метро: люди надели бело-красно-белые носки и сфотографировались без лиц».
Вы говорите, будет раскол в элитах и номенклатуре?
Так кризис 2020-го несопоставим с кризисом 1996 года. Когда один товарищ был в шаге от импичмента, половина парламента и часть Конституционного суда была если не против него, то колебалась. При сравнимой ситуации на площадях… Чем это закончилось? Сокращением количества мест «в новом парламенте», изменением Конституции, после чего вынести импичмент стало гораздо сложнее, чем выдвинуть государственный кинофильм на «Оскар».
Вы говорите об экономической ситуации? Я отвечаю: да, да! Надо дождаться осени! Тогда она ухудшится — и… (уже было).
Вы уверены, что Путин разочарован невыполнением сочинских обещаний начать диалог и перераспределить полномочия? Так а что он может, этот Путин? Вы же видите, они Навального не сумели отравить. А здесь — геополитический гамбит, сложная игра. Кроме того, весной скорее всего полыхнет в самой России, так зачем мотивировать россиян недовольных примером того, как протесты у соседей привели к переменам?
Я знаю, что сделала и будет делать система. Она выдурила себе время для того, чтобы задавить протесты, пообещав изменить Конституцию. А сейчас, когда напряженность загнана в под печку, она будет тянуть быка за вымя — вплоть до 2025 года, откладывая и говоря, что «перемены не созрели» (уже было).
Она будет предлагать «перевернуть страницу» и «возвращаться в нормальную жизнь».
И кто-то даже вернется в ту жизнь.
Займется борьбой за белорусский язык на этикетках. Стараясь не вспоминать, что вернуть тот язык можно было бы за три дня, если бы что-то большее переменилось.
Мобилизуется на защиту Куропат — дело святое, с учетом того, что вся сегодняшняя ярость идет оттуда, из Куропат, из отсутствия национального единения вокруг этой беды. Но если бы в 1996-м события повернулись иначе, в Куропатах уже стоял бы величественный памятник, а гектары земли вокруг них были бы неприкосновенными.
Кто-то перенаправит усилия и риторику на восстановление дворцов — тех самых дворцов, которые еще совсем недавно имели все стекла на окнах, старинные дубовые двери, но стремительно разрушились — и еще больше разрушатся, если их отжать обратно на баланс государства, поскольку здесь ничем нельзя владеть окончательно, все мы ходим под райисполкомом.
Те, кто будет помнить, продолжат кричать.
Они будут обращаться к международным структурам, которые будут становиться все более равнодушными, поскольку Беларусь — страна, на транзит через которую завязаны большие капиталы людей, чьи деньги стоят за каждым европейским публичным политиком.
Вскоре этих, скрюченных болью, перестанут слышать даже те, кто живет здесь. Даже те, кто всё видел, во всем участвовал, но кому вспоминать — страшно. Лучше отдаться шопингу, сериалам, к тому же это такой кайф — поехать на тюбинг по обледеневшему склону в Силичах…
Мы начнем ссориться между собой, выясняя, кто и что сделал не так. Почему случилось так, как случилось. Мы будем выкатывать предъявы бывшим лидерам, особенно тем, которые уехали (хотя этим людям стоит посочувствовать в первую очередь). Мы будем удивляться цветам, которые кто-то продолжит приносить к месту убийства Тарайковского, к месту избиения Бондаренко.
Я из тех, кто помнит и будет помнить всегда.
Помнит не только 2020-й.
Но и 2010-й (пятна крови на снегу, черные шеренги в темноте, блеск фонарей на шлемах).
И 2006-й (о, та метель!).
И 1996-й, и 1999-й (кто-то говорит, что первые убитые появились только этим летом?).
Моя память не дает мне радоваться.
Но эта же память не позволит «стать нормальным».
