Фото из архива героини.
Маше 23 года, родилась и выросла в Минске, в 16 лет получила стипендию на обучение по классу виолончели в Миннесотской старшей школе по специальной программе при консерватории. После окончания школы продолжила образование в Нью-Йоркском университете на двойной специальности: кинематограф и музыка, но спустя два года бросила, мол, полученного в Америке образования ей было достаточно, а продолжать заниматься музыкой Маша больше не хотела.
Сейчас работает в проекте Thrift to Fight — инициатива собирает секонд-хэнд одежду, продает и вырученные деньги передает в мелкие комьюнити, которые уделяют внимание вопросам расовой справедливости, ЛГБТ-проблемам, поддержке людей с инвалидностью.
Маша говорит, что стала интересоваться белорусской политикой еще с детства:
«Мой отец — белорусско-украинский режиссер и актер Игорь Забара. Моя мама, виолончелистка, была в минской рок-тусовке, где пользовалась тарашкевицей и всегда придерживались оппозиционных взглядов. Сейчас 90% тех людей — в черных списках. Я с самого детства знала, что такое бело-красно-белый флаг, мой отец водил меня на митинги. Была какая-то встреча с одним из кандидатов в президенты, не помню, какой это был год, но помню, как он взял меня на руки. А потом я уже сама стала этим интересоваться, начала ходить на митинги, иногда даже более опасные. Однажды, когда мне было 12 лет, мы завернулись с моим другом в бело-красно-белый флаг и побежали на митинг. Мой отец вытащил меня оттуда практически за шкирку и сказал: «Иди домой, чтобы мать не увидела по телевизору». Сколько себя помню, всегда была в оппозиции.
Связь с родиной я поддерживала и поддерживаю всегда — в Минске у меня осталось много друзей. Раньше я довольно часто, раз в несколько месяцев, приезжала домой, однако последний раз была там 3,5 года назад: из-за визовых проблем пока что не могу выехать из США».
Первые видео о ситуации в Беларуси Маша начала записывать параллельно с началом августовских событий в стране:
«У меня много друзей, которые не знают, что происходит в Беларуси. Только благодаря мне они знают хотя бы, что существует такая страна Беларусь. Когда происходили события в августе и мои родные и друзья оказались на Окрестина, мои американские знакомые пытались меня поддержать, но они не понимали, что происходит. Я решила: все клипы, которые касаются августа и помогают людям разобраться в белорусской ситуации, нужно собрать в одно видео и перевести его на английский язык. Теперь, когда мне задают вопросы, я просто присылаю им видео с субтитрами на английском — вот, смотрите, что происходит в моей стране.
До того, как все это началось, на меня было подписано около полутора тысяч человек, и большинство из них — американцы. Сейчас, я думаю, всех поровну: треть из СНГ, другая треть — из США, остальные — из других стран, где не разговаривают по-русски, мне, например, много писали из Италии, Литвы».
Видео, посвященное задержанию Романа Протасевича, получило такое большое количество просмотров благодаря перепостам белорусской аудитории, но Маша также отметила и совершенно неожиданную поддержку:
«Репост видео также сделала Мерхан, известная активистка из Палестины. У нее около полумиллиона подписчиков, возможно, много людей пришло и от нее.
Я получила массу позитивных отзывов, много поддержки. Негативных комментариев было совсем немного, разве что несколько — наверное, аудитория «ябатек» не совсем понимает английский язык, поэтому они могут только догадываться, о чем идет речь. Разве что обратили внимание на мои небритые ноги в одном из постов».
Но тут возникает вопрос: что может изменить осведомленность западной аудитории о ситуации в Беларуси, какая практическая польза от этого? Исходя из исторического опыта, Европа и США довольно инертно реагируют на политические события в странах постсоветского пространства:
«Это уже что-то меняет. Большинство белорусской оппозиции находится за границей, в ином случае их бы прямо уничтожили или посадили. Поэтому я считаю, что оппозиции не только в интернете, но и физически за границей стало больше. И у них есть серьезная политическая сила, как у Тихановской или Латушко, они часто встречаются с зарубежными политиками, пытаются что-то предпринимать.
Думаю, что информированность о Беларуси в комплексе с санкциями и другими политическими решениями помогает белорусам найти в себе смелость. Друзья из Минска каждый раз говорят: любое видео, любое признание того, что в Беларуси происходит ад, — это очень сильная поддержка. Когда знаешь, что за тобою стоит весь мир, сил прибавляется больше.
При этом я не планировала и не планирую давать какие-то советы белорусам, особенно насчет того, выходить ли людям на улицу или нет: неприемлемо, чтобы люди из других стран давали советы, как белорусам действовать.
По сути я занимаюсь переводом новостей, но я не сотрудничаю профессионально ни с одним из американских или зарубежных СМИ. Я занимаюсь этим только для своих друзей в Инстаграме. Со мной еще никто не связывался, кроме Voices of Belarus, теперь я буду делать переводы для них — это единственный англоязычный белорусский аккаунт в инстаграме, который ведет оппозиция».
Маша Забара на митинге в поддержку Беларуси в Филадельфии. Фото из архива героини.
Маша не подбирая слов, резко высказывается о белорусских властях. Как она сама поясняет, в США это совершенно приемлемо и не вызывает никакого удивления.
Кроме того, Маша старается акцентировать внимание на влиянии России не только на нынешнюю ситуацию в Беларуси, но и на ментальную зависимость белорусов от восточных соседей:
«Я называю это стокгольмским синдромом. И меня это все больше задевает с каждым днем. Почему я на это обращаю внимание? Во-первых, мой папа — украинец, и я была впечатлена украинской ситуацией в 2014 году. Я тогда увидела, что это такое — империалистическая Россия, и меня это ужаснуло.
А в самой Беларуси на протяжении целого века происходил культурный геноцид, когда убивали всех тех людей, которые несли в себе белорусскую культуру, белорусские традиции, язык, и народ был русифицирован до такой степени, что белорусский язык до сих пор ассоциируется с оппозицией! Я очень четко помню момент в детстве, когда мне было 5 лет и мы играли с моей подругой в песочнице, она мне тогда говорила: «Я себя считаю россиянкой, лучше бы мы были в России». Походя так сказала. Фактор колонизации у нас мало кто изучает».
«Я хочу видеть больше белорусов, которые гордятся своим языком, которые с изучают свою историю и культуру. Я хотела бы увидеть людей, которые с гордостью рассказывают людям в других странах, что они белорусы, не русские. Мне хотелось бы видеть в нашей стране людей, которые идут по проспекту Независимости, смотрят на здания и придумывают интересные, другие планы, проекты развития города. Хотелось бы увидеть развивающуюся страну и белорусов, которые знают, что если захотят предложить что-то новое, на них не будет давления, — продолжает блогерша. — Кстати, о белорусской диаспоре было мало слышно в США до прошлого года.
Но в прошлом году она очень сильно мобилизовалась: тем, кому нужна помощь, очень быстро находили жилье, машины, помогали деньгами, собирали на медицину. Диаспора у нас, может, и небольшая, но очень отзывчивая».
Маша — на снимке слева. Фото из архива героини
На вопрос, что из американского образа жизни Маша хотела бы увидеть в Беларуси, она отвечает:
«Мне хотелось бы, чтобы люди в Беларуси научились понимать, что у других может быть другая жизнь. Здесь у меня есть соседи, и я не буду к ним лезть во двор с вопросом, почему они своей собаке надевают такой ошейник, а не другой. Это значит, что есть уважительная дистанция между людьми.
И при этом они улыбаются друг другу на улице — классическая тема про американцев. В целом есть какая-то доброжелательность, без вмешательства в дела другого».
