После Площади 2010 года несколько десятков человек оказались за решеткой. Среди них были не только кандидаты в президенты и политики, но и те, кого обвинили в битье стекла Дома правительства. В начале августа 2011 года ко всем пришли с предложением написать прошение на имя Лукашенко о помиловании. Многие согласились на такой шаг, другие отказались.
Дмитрий Дрозд на свободе. Фото Сергея Гудилина
Историк Дмитрий Дрозд был осужден на три года, он прошение подписал: «Если они решили, что им нужно, чтобы ты подписал прошение о помиловании, то сделают всё для этого. Они начнут давать тебе более тяжелую работу, оказывать давление, начнутся угрозы. Просто будут созданы такие условия, что ты сам захочешь его подписать.
К нам в колонию в Бобруйске приехал человек в штатском, который сказал, что есть такая возможность. Он стал мне говорить, чтобы я подумал о маме. Они читали письма и прекрасно знали о непростой ситуации в моей семье, о том, что как раз недавно умер родной брат мамы. Я ответил, что вины не признал и не признаю, мне сказали, что это не проблема.
В итоге я написал что-то вроде, что «раскаиваюсь в содеянном». Со мной сидел политзаключенный Артем Грибков (погиб в 2013 году — «НН»), так он вообще написал одну строчку, что-то вроде «Прошу меня помиловать». Их устраивала любая формулировка.
Все это делалось не по юридическим нормам. Потому что [официально] мы должны были бы сначала писать на имя начальника колонии, но это уже делалось задним числом.
С момента написания прошения до освобождения прошла где-то неделя. Мы не думали, что все будет настолько быстро. Нам говорили, что когда-нибудь это рассмотрят, но конкретных дат не называли.
Я написал, потому что сильно надоело там находиться. А сегодня думаю, что можно было и не писать, если остальных все равно выпустили через месяц.
Считаю, что каждый должен решать за себя. Известно, что есть люди, которым вообще не стоит задумываться, писать ли. Конечно, находились единичные случаи, когда люди в интернете писали, что мы «должны волосы на себе рвать» оттого, что написали это прошение. Но абсолютное большинство просто радовалось тому, что мы вышли на свободу».
Алесь Киркевич. Фото Сергея Гудилина
1 сентября на свободу вышли еще четверо политзаключенных, которые не написали прошение о помиловании, но потом передумали. Среди них был журналист и писатель Алесь Киркевич. Он вспоминал:
«Это было мое решение. Я долго колебался, но все-таки написал прошение о помиловании. Писал я его в свободной форме, кратко. Это своего рода компромисс.
Я считаю, что в этом слабость самого Лукашенко — посылать к политзаключенным гонцов и уговаривать их писать прошения. Но от своих взглядов я не отказываюсь. Есть слова, а есть поступки. Я считал, что больше пользы стране принесу будучи на свободе».
Показательно, что спустя буквально две недели Киркевича задержали в Гродно за раздачу листовок.
Программист Андрей Протасеня вспоминал так: «Примите это как факт: сначала я отказался, и меня, можно сказать, оставили в покое. А потом я пришел и написал сам. Кратко объяснить я не смогу, а развернутое объяснение займет целую книгу».
14 сентября на свободу вышла третья часть политзаключенных. Среди 11, освобожденных в этот день, десять не писали прошения. Среди них был Павел Виноградов, блогер и парикмахер:
Первые часы на воле Павла Виноградова. Фото Сергея Гудилина
«Первый раз было как: вызвали к начальнику оперчасти, который говорит, что есть возможность написать прошение о помиловании. Я говорю, что как-то мне этого делать не очень хочется, я и вину не признал, да и на путь исправления не то, чтобы стал. «Тогда иди гуляй», — отвечают мне.
Потом спустя какое-то время Эдик Лобов, был такой молодофронтовец, услышал по радио, что первую часть политзаключенных выпустили. Тогда нас вызывает к себе начальник колонии. А перед этим из его кабинета выходит анархист Александр Францкевич — он сейчас снова сидит — и мотает головой. Мол, нет. Я еще думаю, почему он мотает головой?
Начальник говорит: «Слышали уже, что люди начали выходить? Почему бы и вам так не сделать?» Я отвечаю: «Знаете, если вас один агрессивный человек запрет ни за что в туалете и готов выпустить, только если извинитесь. Вы на такое готовы? Мне, так, не очень нравится.
Никакого давления на меня на этот счет не было. Ну, конечно, говорили, мол, отсидишь свой срок полностью от звонка до звонка. Если это считать давлением, то да. Но понимая новейшую историю Беларуси, я предполагал, что не буду в числе тех, кто досидит до конца. Так и получилось. Мы вышли на свободу в сентябре, через месяц после подписавших прошение о помиловании.
Я сидел в колонии «Волчьи норы» под Ивацевичами. Там лес вокруг, птички, синички, комары — красота. У нас прошение тогда написал только Александр Кветкевич, но он вообще, кажется, впервые на митинг вышел. И вот таким людям я бы, безусловно, советовал сразу подписывать. А если имеете некие президентские или политические амбиции, то лучше этого не делать».
