Недавно торжественной церемонии захоронения Кастуся Калиновского и его соратников в Вильнюсе исполнилось два года. Это навеяло тёплые воспоминания об историческом событии, в подготовке которого мне посчастливилось поучаствовать.
Помню тот день, когда с горы Гедимина сошёл верхний слой грунта и под ним обнаружились на тот момент неизвестные останки. Историки сразу же озвучили свою версию о том, что останки принадлежат участникам восстания 1863-1864 годов. Помню своё воодушевление в этот момент, желание, чтобы Беларусь на официальном уровне принимала участие во всех связанных с этой темой вопросах.
Помню и свой скепсис, и осознание того, что это вряд ли произойдёт из-за позиции людей на самом верху в отношении исторической роли Калиновского, из-за их боязни злить Россию, из-за нежелания вкладываться в эту «скользкую тему».
Помню как неоднократно кто-то наверху «зарезал» эту тему со словами «зачем мы сюда лезем? Пусть Литва сама разбирается!».
Но благодаря тому, что многие мои коллеги в посольстве и МИДе чувствовали то же, что и я, нам вместе все же удалось этого добиться.
Помню, как мы впервые посетили место раскопок, как познакомились с главным археологом, с которым потом регулярно созванивались и встречались. Помню, как пришли в Вильнюсский университет и там вместе с профессором Римантасом Янкаускасом обсуждали возможности участия белорусских специалистов в антропологических исследованиях.
Помню, как добились, чтобы из Беларуси, наконец, приехала экспертная группа, которая лично познакомилась с литовскими коллегами, изучила их материалы и посетила лаборатории, место раскопок, место хранения останков и т.д. Некоторым даже посчастливилось подержать череп Калиновского в своих руках.
Помню, как в отношении личности Кастуся не хватало генетической экспертизы, и мы с Вадимом Кошманом обсуждали разные варианты действий, учитывая, что могила брата Калиновского в Беларуси носила исключительно символический характер.
Помню, как в отношении уровня участия делегации Беларуси были постоянные качели, которые то вгоняли в депрессию, то давали сил работать до ночи.
Помню, как Владимир Макей в одном из интервью пообещал, что за Беларусь в этом вопросе не будет стыдно. И это давало надежду, учитывая как обычно скуп он на обещания и как жестко относится к их исполнению. История об уничтожении гражданского общества Вам в подтверждение.
Помню, как мы вручали ноту МИДу Литвы с просьбой, чтобы белорусский язык на равных с литовским и польским присутствовал на всех элементах мемориальных знаков.
Помню, как обсуждали этот вопрос на приеме в нашем посольстве с вице-канцлером правительства Литвы Дэйвидасом Матулёнисом. И он тогда говорил о том, что по этому вопросу нет единства ни с литовской, ни с польской стороны. Но благодаря нашим коллегам в МИДе Литвы, нашей диаспоре и нашей общей настойчивости белорусский язык туда все же добавили.
Помню, как после одной из встреч активистов нашей диаспоры с литовским официальным лицом в белорусских СМИ появилась якобы его цитата о том, что «Беларусь не высказывает никакой заинтересованности в отношении раскопок и участия в церемонии». Было это, кстати, спустя несколько дней после того, как на встрече с этим же должностным лицом мы официально в очередной раз подтвердили, что «Беларусь готова оказать максимальное содействие» по всем вопросам, связанным с Калиновским и готова принимать в этом самое активное участие.
Помню, как я злился тогда из-за того, что в Минске приняли решение не информировать СМИ о деталях нашей работы по этой теме. Из-за этого читал в новостях перманентные «Беларусь никак не участвует», «Беларусь не заинтересована», и хотелось от отчаяния разбить монитор.
Помню, как стало известно, что нашу страну представит вице-премьер и как я радовался этому, потому что в последние дни казалось, что уровень нашей делегации будет гораздо ниже.
Помню, как с коллегами писали текст выступления и для нас было принципиально важно, чтобы в речи белорусского представителя прозвучал пароль повстанцев про «Люблю Беларусь!». На некоторых этапах бюрократической цепочки эту фразу из речи отдельные осторожные чиновники вычёркивали, а потом другие, настойчивые и патриотичные, опять добавляли. Спасибо им за это!
Помню, как в свой день рождения за день до церемонии (21 ноября) до ночи сидел на работе и искренне считал, что это самое крутое празднование из всех возможных. Потому что было ощущение причастности к чему-то действительно важному для нашей нации, историческому и великому. В этот же день мы завершали макет белорусского буклета к церемонии. Он был выполнен на белорусском и литовском языках, и на нем в полный рост был изображён наш национальный герой Кастусь Калиновский. Я до сих пор храню этот буклет, который сам же и делал, по сути, на коленке.
Помню, как назавтра увидел это море белорусов со своей исторической символикой, заполнивших все улицы Вильнюса, и как считал, что лучшего подарка к дню рождения просто невозможно придумать. А потом ещё и услышал на церемонии в храме те самые слова про «Люблю Беларусь! — Дык узаемна!» и едва не расплакался от гордости.
За эти два с лишним года подготовки к церемонии было много неприятных моментов, отчаяния, депрессии, стыда. Я даже просил от своего имени извинений у Римантаса Янкаускаса за то, что результаты генетической экспертизы найденных под надгробием Виктора Калиновского останков Литве передали в самый последний момент. Хотя могли гораздо раньше.
Но одного точно у нас не отнять. Беларусь в этой церемонии участвовала: и на народном, и на официальном уровне. И мы как и наши предки в 1863 году её искренне любим. И можем быть уверены, что это взаимно.
P.S. Кстати, интересный факт. Из тех, белорусских дипломатов, кто тогда добивался активного участия нашей страны в процессах по Калиновскому, сейчас в МИДе остались работать единицы. Большинство либо ушли сами, либо были уволены за поступки по совести.
