Фото: собственный архив
Дмитрий играет в группе «Яварына»: сами себя они называют «тэатрам старадаўняй культуры», в костюмах подстать эпохе исполняют средневековую музыку, проводят танцевальные мероприятия. Вместе с другими друзьями-музыкантами Шиманский выходил на марши в 2020 году, они играли на дудах (волынках), гитарах, дудках. Спустя год это и стало поводом для задержаний и уголовных дел.
«Я и в 2006 году после выборов был на площади, тогда меня чудом не задержали, и в 2010 году бегал от «космонавтов», — вспоминает Дмитрий. — И в 2020 году стало понятно: что-то произойдет. Подъем был у людей, у меня в районе даже алкоголики с бутылкой дешевого вина на лавочке и те обсуждали политику.
И в том, что выборы нагло украли, сомнений не было. Потому что с кем не разговариваешь — ни один человек не голосовал за Лукашенко, даже старики. А потом оказывается, что за него 80%…
Да и пока я был за решеткой, видел, что за политику задерживают людей из всех слоев общества: от строителей до бизнесменов. Как говорится, если не заниматься политикой, политика займется тобой. И люди действительно вынуждены были политикой заняться.
Я был и 9-го у стелы, и видел своими глазами «войну» на Пушкинской 10 августа. Что будет такая масакра, конечно, не предполагал. Чтобы стреляли? Убивали? Такого никто не ожидал».
Шиманский говорит, что потом ходил и на марш 16 августа, и на некоторые другие «акции».
«Столько людей в одном месте редко когда увидишь, это реально впечатляло. И понятно, что если люди вышли — назад им мозги не отформатируешь. Даже если сейчас их загонят в подполье, это же не значит, что они вдруг полюбят Лукашенко. Наоборот, это добавит им злости. А загнанный в угол зверь — опасен.
Пока может не хватило критической массы, что ли… У нас хорошие люди, терпеливые, но терпение однажды заканчивается», — считает Шиманский.
«Сказали: классно, что ты успел, а то еще пять минут — и мы бы уехали»
В 2020 году музыканта не задерживали, тихо было почти год — до 2 августа 2021-го.
Тогда музыканты с друзьями собрались на празднование дня рождения вокалистки группы IRDORATH Надежды Калач. Происходило все на даче под Минском.
Вдруг туда залетели силовики с оружием. Задержали 16 человек, десять из них получили сутки и штрафы по административным делам, на шестерых завели уголовку за участие в протестах.
«Я тогда просто сильно опоздал, приехал около 11 вечера, было уже темно. Там уже почти никого не было, остался хозяин дачи и человек пять силовиков. Я приехал на мотоцикле, увидел машину друга и еще какие-то автомобили. Ну, думаю, гости.
И какой-то человек был возле машин. Я говорю: «Привет, что здесь, как?» Подумал, что это какой-то гость, которого я не знаю. И через пару секунд выходят люди из калитки, несут системный блок компьютера, чехлы от волынок.
Они меня узнали, окружили, надели наручники и посадили в машину. Сказали: классно, что ты успел, а то еще пять минут — и мы бы уехали.
Я так считаю, что они специально подгадали такой момент, чтобы задержать сразу всех: может кто-нибудь им «стуканул», может нас прослушивали, — рассуждает Шиманский. — После задержания все время какой-то силовик мне постоянно повторял: всё, приехал ты на три года. Я само собой отвечал, что не понимаю, в чем дело. Он сказал, что меня на следующий день перезадержат по уголовке.
Но мне сначала присудили 15 суток — якобы за неповиновение. Я сначала был в подвешенном состоянии, потому что не понимал, что будет дальше. Следователь пришел на пятые сутки».
Дмитрию предъявили обвинение по статье 342 УК: организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них.
«За решеткой люди сперва начинают рассуждать, насколько законно их обвиняют, как это будет доказываться… Какой-то расчет на справедливость и закон, — вспоминает музыкант. — Это в первую неделю бывает почти у всех, я сам через такое прошел.
Но сокамерники тебе объясняют: нет никаких законов, есть только то, чего хотят силовики. И когда это понимаешь, то потихоньку как-то начинаешь ассимилироваться, понимать тюремную жизнь, как-то выживать».
За время своего заключения Шиманский успел побывать не только на Володарке, но и на Окрестина, и в Жодино, и в ИВС Минского района.
«Если сравнивать, на Володарке меньше всего проблем с администрацией. Не перегружают камеры, а на Окрестина в 6-местной камере бывало и 8 человек, и 12», — говорит он.
«В деле же писалось, что я воздействовал своей музыкой на психику людей, что этим вызывал их активность»
Дмитрий вспоминает, что, во время его пребывания на Володарке как раз произошла перестрелка между кагэбэшниками и айтишником Андреем Зельцером: «И ко мне приходил следователь, интересовался настойчиво моим мнением: а как вы относитесь к этой ситуации? Я отвечал, что насилие — это плохо в принципе, никто не должен гибнуть из-за политики».
28 и 29 октября прошли и судебные заседания по делу Дмитрия Шиманского.
«Я настраивался на худшее, чтобы потом не было больно. Информацию же какую-то получаешь, даже за решеткой, поэтому понимал, что могут дать или «химию» с направлением или даже колонию. Поэтому уже готовил список вещей для колонии.
Ну, и у меня сначала были две части статьи 342: это и участие в массовых мероприятиях, и обучение или иная подготовка лиц для участия. В деле же писалось, что я воздействовал своей музыкой на психику людей, что этим вызывал их активность… Бред. Такой абсурд, что прокурор на суде даже сама сказала, что часть 2 уголовной статьи не доказана.
Судили меня именно за 16 августа и за то, что мы играли песню Цоя «Перемен!». Якобы этим мы провоцировали людей на протесты. Поэтому сначала я готовился к чему угодно», — говорит Дмитрий.
Шиманский подчеркивает, что все их дело — это вовсе не дело группы Irdorath, как это нередко фигурирует в медиа. Потому что на марше 16 августа из группы было всего лишь два человека, другие участники Irdorath никакого отношения к делу не имеют и на марше они не играли.
«Когда мне присудили 3 года «химии» с направлением, с одной стороны, я был рад, что сразу после приговора отпустили. Но «химия» — это совсем не круто. По сути, это современный вариант каторжных работ.
В каком-то смысле это хуже колонии: человек обязан работать там, где ему скажут, на какой-нибудь плохой работе, а потом часть его зарплаты будет забирать государство на оплату своей милиции…
Да, в колонии нет коммуникации, нет мобильников, но в каком-то смысле — этическом, психологическом — на «химии» даже хуже, чем в колонии, особенно если ты уже привык к жизни в СИЗО», — говорит Дмитрий.
Поэтому вскоре после выхода Шиманский начал задумываться, что делать дальше.
«Я артист, музыкант, занимаюсь этим много лет. В колонии или на «химии» я делать этого не могу. И какой смысл в том, что я сяду? Себе я никак этим не помогу, другим — тоже. Будет ли в этом какая-то польза для страны или для общества? Тоже нет.
Те, кто хочет заниматься политикой, те, как Мандела, может и хотят сидеть в тюрьме, или им нужно сидеть, наращивать политический капитал. А если я сяду — что это дает? Я не знаю, если честно, — объясняет Дмитрий. — И когда ты сидишь, то вещи, которые казались важными, какие-то дела, работа, уже перестают быть такими. Они ничего не значат, потому что это можно всё начать сначала. Понимаешь, что главное — это ты и твоя свобода».
Поэтому Шиманский решил покинуть Беларусь. Говорит, помогли выехать. Правда, детали озвучить не может.
«Я телепортировался из Беларуси, скажем так», — улыбается он.
«100%, что я вернусь в Беларусь. Вера в перемены никуда не делась»
Сегодня Шиманский в Варшаве. Сразу по приезду он успел даже сыграть концерт: в первый же день поучаствовал в фолк-вечеринке.
«Играли средневековую музыку. Последний раз до этого я играл где-то в июле — этого сильно не хватало, конечно. Последние 20 лет у меня связаны с музыкой, и отсутствие какого бы то ни было музыкального инструмента сильно напрягало за решеткой.
Но пока я сидел, то смог сделать духовой инструмент: были такие узкие цилиндрические баночки из-под витаминов. Я насобирал их штук шесть, соединил между собой, вырезал отверстия и получился импровизированный кавал (пастушья флейта, инструмент, распространен в Азии и Юго-Восточной Европе. — НН).
Это нарушение, но в какие-то моменты я тихонько играл на нем. Однажды взял даже на прогулку, заметили, чуть не выписали нарушение всей камере, но обошлось. На Володарке режим относительно лояльный, нужно постараться чтобы тебя отправили «на кичу», то есть в карцер. И сам карцер там небольшой и из-за этого туда очередь. Если отправят, то еще придется ждать неделю-две».
Сейчас Дмитрий потихоньку обживается в Польше:
«Здесь хватает друзей. Раньше мы и выступали здесь, поэтому есть знакомые организаторы мероприятий, какие-то связи, контакты. Сейчас планируем с коллегой продолжать играть средневековую музыку нашей группы «Яварына», проводить мастер-классы по средневековым танцам».
Шиманский не считает, что уехал навсегда.
«100%, что я вернусь в Беларусь. Вера в перемены никуда не делась — они будут. Просто, может, не так скоро. Но никуда от этого не деться», — говорит он.
