Первое, на что обращают внимание наши собеседники, анализируя доступную информацию, в обоих случаях в СИЗО попадает на одного человека меньше, чем число принимавших участие.
Так, в ситуации с разбитым окном прокурора СК сообщает, что задержали двоих мужчин — 36 и 43 лет. Но в видео МВД речь идет о троих участниках.
«Относительно ситуации с окном прокурора, в итоговом видео устами сотрудника ГУБОПиКа говорится,что «установлены трое минчан». Но в текстовом описании Следственного комитета утверждается, что «задержаны двое», и они «сотрудничают со следствием»», — говорит сотрудник органов.
Кто тот третий, кого не задержали? Вопрос остается открытым.
Так и в случае с автомобилем судьи. Изначально речь идет о двух задержанных, но в итоге в СИЗО оказывается один.
«Во втором видео показывают записи с камер видеонаблюдения. Подозреваемые попали на видео, что дает возможность их идентифицировать и вычислить маршрут движения, — объясняет наш собеседник. — Вообще, следовая картина складывается из различных элементов: анализа биллингов и камер видеонаблюдения, тематических чатов и запросов в интернете, прослушки находившихся в разработке объектов, биологических следов на месте происшествия и их сопоставления с имеющимися в базе, а также некоторых других.
Можно было бы подумать, что людей вычислили по камерам, но опять же нет — сотрудники ГУБОПиКа и Следственного комитета объясняют, что в инциденте были задействованы два человека, но в СИЗО почему-то оказывается только один».
Кто тот второй, не попавший в СИЗО? Ответа на этот вопрос и здесь нет.
«Есть версия, что это могут быть провокаторы из числа сотрудников органов, которые могли подстрекать людей к правонарушению, чтобы улучшить собственную отчетность и получить премии за «раскрытие» якобы тяжкого или особо тяжкого преступления», — высказывает мнение бывший сотрудник.
Почему возбуждают дела по терроризму?
Можно ли считать действия задержанных терроризмом? Спросили у бывшего прокурора.
«Если будет доказано, что человек бросил камень или облил машину краской, руководствуясь собственными мотивами, то это статья 218 УК РБ (умышленные уничтожение или повреждение чужого имущества), — считает он. — Но, для привлечения по ней размер причиненного ущерба должен быть больше 40 базовых величин (1160 рублей). Если меньше, то это — административная ответственность.
Если камень брошен без причины, то это статья 339 УК (хулиганство).
В ситуации, когда «не до законов», можно представить следующее: «преступление» якобы совершено лицом, являющимся частью организации, и цели лица и организации совпадают. А если организация «террористическая», то и проступок, соответственно, — «террористический акт»», — пояснил бывший прокурор.
Примерно такого же мнения придерживается и в недавнем прошлом высокопоставленный сотрудник Следственного комитета.
«В трактовке терроризма есть слова о «деяниях, создающих опасность гибели людей, причинения им телесных повреждений», а также «повлекших причинение ущерба в особо крупном размере». Из описания происшествий я такого не вижу, — говорит он. — Разве что можно допустить, что через разбитое окно прокурору продуло спину, а судья сел в машину и надышался запахом краски. Рассуждать об этом нет смысла, так как в стране отсутствует право.
Сложилась ситуация, когда наказывают то, что не наказывается, — административкой, административку — уголовкой, а в случае нетяжкой уголовки смещают трактовку уголовного дела в направлении тяжкого и особо тяжкого преступления».
