Фото: Foxpictures / depositphotos.com
Начиная с конца января в Беларуси начался резкий рост заболеваний COVID-19. Притом не по оценкам экспертов и личным ощущениям людей, а по такому обычно чрезвычайно консервативному источнику, как официальная статистика Минздрава.
В январе, продолжая тенденцию прошлого года, ежесуточная заболеваемость держалась на уровне 1200-1400 случаев, бывали дни, когда эти показатели опускались и до тысячи, и даже ниже. Но начиная с 20 января цифры стали неуклонно расти, уже через пару дней вплотную приблизившись к обычному «потолку» в 2000 ежесуточных заболевших.
Давно известно, что этот вирус, попав на территорию Беларуси, становится чрезвычайно дисциплинированным. Некоторые рубежи для него были табу, которое преодолевать он почти никогда не решался. Во время первой волны это была планка в 1000 заболевших ежедневно, во время следующих — 2000.
И это никак, как правило, не зависело ни от штаммов вируса, ни от ситуации в соседних странах и вообще в мире, ни от профилактических и ограничительных мер, которые предпринимали государственные власти и медицинские учреждения. В рамках этой планки вирус мог гулять, но приблизившись к ней сразу успокаивал свой пыл.
Ситуация изменилась с 28 января. В этот день в Минздрав был зарегистрирован 2 221 пациент с COVID-19, 29 января — 2302, 30 января — 2387. 31 января, правда, произошло отступление за заветную границу — 1914 случаев, на следующий день — 1918. казалось, все возвращается в привычную колею. И тут вдруг в среду, 2 февраля — 3634 заболевших, в четверг — 4990, а сегодня — ошеломляющие 7350.
Конечно, по сравнению с другими странами и это немного. В почти в четыре раза меньшей по численности населения Литве вчера было зафиксировано 12607 новых случаев, а среднее количество за последние 7 дней — 10669. в Латвии — 9831, а среднее количество за неделю — 8345. Притом у них также в последние дни происходит явный рост.
У нас, однако, обращает на себя внимание на отсутствие столь резкого возрастания заболеваемости по официальным данным какой-то существенной реакции со стороны государства. А ведь это не шутки — всего за три дня количество заболевших заразной болезнью увеличилось почти в 4 раза!
Такой резкий и взрывной рост заболеваемости на фоне прежней стабильности должен был бы, по идее, вызвать некую обеспокоенность чиновников, что нашло бы олицетворение по крайней мере в усилении противоэпидемических ограничительных мер. По крайней мере, до возвращения того же обязательного массочного режима в общественных местах. Но пока что сверху — тишина. Только Минздрав что-то рекомендует, например, отменить вечера встречи выпускников. Да призывает сохранять спокойствие — мол, ничего страшного, все под контролем, мы так и думали, так и прогнозировали.
С одной стороны, это свидетельствует о том, что официальные органы, в принципе, хорошо знают цену своей статистике — что она отражает не реальную ситуацию, а скорее их пожелания. Так эту статистику давно воспринимает и большинство нашего общества, и мировое сообщество — слишком уж ярко она противоречит и тому, что видится воочию внутри страны, и сопоставлению с ситуацией в целом в регионе.
С другой стороны, глядя на новые цифры, возникает логичный вопрос:
почему официальную статистику именно сейчас выпустили из-под контроля или, скорее, выше передвинули ее максимально допустимую планку? Притом не просто чуть выше, а гораздо выше, и притом фактически одномоментно?
Зная, кто и как в нашей стране принимает принципиальные решения (а это решение — принципиальное), трудно поверить в то, что здесь мог самостоятельно что-то решать сам Минздрав. Вероятно, куда более серьезные официальные цифры кому-то сильно и немедленно пригодились на самом верху. И для этого даже рискнули по крайней мере частично пожертвовать официально строящимся образом феноменальной страны, где с коронавирусом нет особых проблем и изобретен свой особый уникальный путь по борьбе с ним.
Прежде всего, конечно, есть соблазн связать это неожиданное статистическое изменение с политической кампанией, которая сейчас проходит — подготовкой к референдуму по новой конституции, назначенному на 27 февраля.
Известно, что при общем демонстративно наплевательском отношении к коронавирусу власти охотно используют его фактор в тех случаях, когда при его помощи есть возможность ограничить политические права граждан.
Уже в ходе этой кампании объявлено, что именно «из-за угрозы коронавируса» в избирательных кабинках не будет занавесок, то есть по крайней мере ограничивается, если не вообще отменяется тайность голосования. Был назван коронавирус среди причин и при аргументации решения о лишении права на голосование многочисленной белорусской диаспоры. Опять таки якобы из-за него, как и в 2020 году, ограничивается количество наблюдателей на участках.
Какие ограничения можно еще придумать, ссылаясь на коронавирус? Кажется, все и так уже зачищено больше некуда.
Но можно гипотетически допустить, что под эту марку власти будут еще активнее, чем раньше, проводить процесс досрочного голосования, чтобы прогнать через него как можно большую часть населения. И выставлять свои цели как исключительно благие.
Мол, чтобы не было скоплений на участках 27-го числа и соответственно риска распространения заболевания, нужно растянуть процесс на несколько дней и сделать все «максимально безопасно». Недаром и председатель ЦИК Игорь Карпенко как раз сегодня спрогнозировал, что досрочная явка будет 40% (похожа на ту, которая была в 2020-м). Такие прогнозы в наших условиях всегда сбываются.
Ну и еще что-то можно придумать опять таки под той же маркой, чтобы не образовывались очереди на участках в день референдума, когда по призыву Тихановской и других демократических лидеров люди вдруг массово пойдут ставить два крестика или проявлять другие формы молчаливого протеста. Что именно, сказать пока трудно. Но министр иностранных дел Литвы Ландсбергис недавно вполне резонно остроумно сказал, что «господину Александру находчивости не занимать».
В то же время версия, что все это делается для того, чтобы ссылаясь на разгул коронавируса вообще референдум отменить или перенести на другой срок, вряд ли имеет право на существование.
Конечно, референдум этот Лукашенко не нужен и он его проводит вопреки собственному желанию, так как так сложились обстоятельства. Но отменить его — значит показать слабость и страх, к чему он крайне неохотен.
Что касается переноса, то какой в этом смысл в общем? Неприятные дела, особенно которые уже начал делать, лучше заканчивать как можно быстрее и пока ситуация способствует.
Пока что все в принципе идет по плану и если в феврале вдруг не прилетит какой-то никем не прогнозируемый черный лебедь, то эта кампания должна завершиться для Лукашенко без особых неожиданностей. И тем самым ему можно будет этот неприятный, вероятно навязанный снаружи груз наконец сбросить с плеч.
А какая ситуация будет позже, если куда-то перенесешь хоть ненадолго — никто не знает. Свежий пример Назарбаева, для которого все изменилось в считанные дни, хотя ничто якобы не пророчило.
Впрочем, времени до голосования остается все меньше, а значит насколько наши размышления здесь имеют почву, узнаем уже вскоре. Практика показывает, что случайно, без каких-то сокровенных намерений такие вещи у нас не происходят. И слабо верится в то, что какие-то принципиальные решения теперь могут приниматься на благо общества, а не власти.
Читайте также:
Почему так резко выросло число случаев коронавируса? Вот что ответили в Минздраве
Избирательных участков за границей во время референдума не будет. Мало людей, коронавирус, «террористические угрозы»…
«Призываю не паниковать». Министр Пиневич о ситуации с коронавирусом в стране
Занавесок в избирательных кабинках на референдуме не будет
