У многих экспертов в международных отношениях есть такой подход к анализу действий государств: «все делают только то, что им выгодно». С этим трудно спорить, пока из этого утверждения не начинает цвести высоколобо-циничный, и особенно популярный в пост-СССР, вывод о том, что «вся их риторика про права человека ничего не стоит, проглотят что угодно, когда речь идет о бабках, которые они могут потерять».
Часто за этим прячется банальная склонность оценивать других по себе. Чужие идеалы сложно понять, если их не разделяешь. В какой-то момент проще перестать верить, что другой тоже способен их разделять и просто посчитать его лицемером.
И поэтому действия идейного оппонента проще объяснять такими же приземленно-шкурными инстинктами и желаниями, из которых привык действовать ты сам.
Именно поэтому белорусские власти и их сторонники часто задают вопросы, в том числе, задержанным оппонентам: «А чего вам не хватало при ваших зарплатах?»
Они не могут вместить себе в картину мира мысль, что у кого-то спектр потребностей шире, чем у них. И что кроме пожрать, выпить и купить тачку, там есть и остальные уровни пирамиды Маслоу.
Отсюда и вечная фиксация на «значит вам заплатили». Бесплатно бы только сумасшедший вышел на улицу, если у него полный холодильник и счет в банке, верно?
Возвращаясь в международную политику, я не склонен приписывать всем экспертам и комментаторам, которые так же объясняют поведение государств — через шкурный интерес — неспособность понять, что ценности бывают разными. Я думаю, тут скорее проблема в узком понимании, что такое прагматизм.
Вот Литва берет и блокирует поставки белорусского калия через свой порт, хотя не должна была это делать. Даже США, на санкции которых Вильнюс ссылается, не запрещали такой транзит.
Из логики экспертов, о которых я писал выше, Литва поступает непрагматично. Она принимает очень затратное для себя решение и провоцирует торговую войну, на которой потеряет еще больше. Непосредственную выгоду получит только «Уралкалий» и канадцы, конкуренты белорусов на калийном рынке, и те порты, которые их обслуживают. Это явно не Литва.
Так же, но в меньшем масштабе, ведет себя и Эстония. Ведь она не обязана была сейчас инициативно расширять санкции на белорусские нефтепродукты, но делает это после того, как журналисты выяснили, что под разрешенным товарным кодом Минск поставлял другие, запрещенные нефтепродукты. В итоге Эстония теряет транзитные доходы, и тоже ведет себя непрагматично.
Проблема такого анализа, а вернее разбрасывания ярлыками про прагматичное и непрагматичное поведение, - в очень ограниченном понимании слов «прагматичный интерес».
Бывают ситуации, когда для политиков, принимающих решения, персональные политические риски от каких-то международных сделок с токсичным партнером субъективно становятся куда более опасными, чем риски от потери доходов на этих сделках.
Проще говоря, правительства Литвы и Эстонии сочли, что продолжение работы с Минском, даже разрешенной всеми санкционными режимами, теперь стало настолько репутационно опасным, что отказ от такого вполне доходного дела превратился куда более приемлемый риск.
В этом смысле их решения не перестали быть прагматичными. Они просто включили в уравнение еще один фактор, который отказываются видеть или рассматривать всерьез некоторые комментаторы. Я бы назвал это «феноменом зашкварности».
Тут, конечно же, нет единых стандартов. Зашкварность белорусской власти и покупки у нее товаров, которые находятся формально не под санкциями, но в подсанкционных секторах, - разная для разных западных столиц.
То, что зашкварно в Литве, абсолютно нормально в какой-нибудь средиземноморской стране.
И даже это не единственная развилка. В процессе принятия решений на другой чаше весов от зашкварности какого-то режима всегда лежит относительная важность этого режима и сотрудничества с ним.
Киев может смотреть на события в Беларуси с такой же лютой злостью, как Вильнюс (пусть, и по своим причинам), но бензин и битум сами собой не появятся. В итоге приходится терпеть зашквар, покупать топливо у «пособников оккупантов», но к европейским санкциям не присоединяться.
Поэтому истина познается в балансе зашкварности и издержек от разрыва отношений.
Для некоторых стран потолка их собственной зашкварности, кажется, вообще не существует из-за того, насколько они важны для всех. Китай и его воспитательные концлагеря для уйгуров — один из примеров. Никто, или почти никто в мире, за это Пекин не пытается всерьез наказать, обрубая себе торговлю с Китаем.
Поэтому я и не говорю о какой-то борьбе морали и прагматизма. Я далек от мысли, что даже свободно избранные политики движимы лишь этическими идеалами и высокими ценностями. Просто, анализируя их поступки, надо учитывать все факторы, а не только те, что измеряются деньгами.
Любое осознанное действие на международной арене — проявление прагматичного расчета конкретных политиков в конкретный момент. Просто некоторым авторитарным режимам хватает ресурса убедить своих партнеров закрыть глаза на свою зашкварность, а некоторым — нет.
Белорусской власти в этом смысле повезло не так, как более могучим автократам или тем, у кого соседи и важные торговые партнеры разделяют их антидемократические взгляды. Хочется вести себя по-африкански, но угораздило (пусть и частично) зависеть от европейцев, у которых другое восприятие того, что такое хорошо и что такое плохо.
Мы видим, что степень зашкварности работы с Минском уже такая, что как минимум для балтийских властей становится нормальным и прагматичным наносить самим себе экономический вред, лишь бы не запачкаться в глазах своих СМИ, избирателей и политических оппонентов.
Чем дальше в лес региональной эскалации и репрессий, тем в большем числе стран весы будут склоняться именно в эту сторону — выбора наказать Минск, пусть даже ценой экономического вреда самим себе. Потому что убытки почти для всех посильны, а зашкварность — уже не совсем.
Читайте также:
Шрайбман: мы близки к исчерпанию эффекта страха со стороны читателей независимых СМИ
Могут ли власти попытаться физически устранить лидеров оппозиции в эмиграции? Отвечает Шрайбман
«Лукашенко будет думать о том, что делать с новой конфигурацией власти, когда построит ее». Highlights из интервью Артема Шрайбмана
