Угроза вторжения России в Украину должна волновать каждого. Историк Юваль Ной Харари

Фота depositphotos.com.

В центре украинского кризиса находится фундаментальный вопрос о природе истории и человечества: возможны ли изменения? Могут ли люди изменить свое поведение, или история бесконечно повторяется и людям навсегда суждено повторять прошлые трагедии и не менять при этом ничего, кроме декораций?

Один подход полностью отрицает возможность перемен. Согласно ему, мир — это джунгли, а сильные всегда охотятся на слабых, и единственное, что мешает одной стране проглотить другую, это военная мощь. Так было всегда и будет всегда. Те, кто не верят в закон джунглей, не просто обманывают себя, но и рискуют самим своим существованием. Они долго не выживут.

Другой подход утверждает, что так называемый закон джунглей — это вовсе не закон природы. Люди его придумали, и люди могут его изменить. Вопреки распространенному ошибочному мнению, первые явные сведения об организованных войнах появляются в археологических находках только 13000 лет назад. Даже после этой даты было много периодов, лишенных археологических сведений о войне.

В отличие от гравитации, война — это не фундаментальное явление природы. Ее интенсивность и существование зависят от технологических, культурных и экономических факторов. По мере того, как изменяются эти факторы, меняется и сама война.

Признаки таких изменений есть повсюду вокруг нас. За последние несколько поколений ядерное оружие превратило войну между сверхдержавами в безумный акт коллективного самоубийства и заставило самые мощные нации на Земле искать менее жесткие способы разрешения конфликтов. В то время как войны великих держав, такие как Вторая Пуническая или Вторая мировая, были характерной чертой большей части истории, за последние семь десятилетий не было прямых войн между сверхдержавами.

За этот же период глобальная экономика превратилась в экономику знаний. Если раньше основными источниками богатства были материальные активы, такие как золотые прииски, пшеничные поля и нефтяные скважины, то сейчас основным источником богатства являются знания. И хотя вы можете захватить нефтяные месторождения силой, вы не можете получить таким образом знания. В результате снизилась доходность завоевания.

Наконец, в мировой культуре произошел тектонический сдвиг. Многие элиты в истории — например, гуннские вожди, ярлы викингов и римские патриции — относились к войне положительно. Правители от Саргона Великого до Бенито Муссолини стремились увековечить себя завоеваниями (и такие творцы, как Гомер и Шекспир, с радостью прислушивались к этим фантазиям). Другие элиты, такие, как христианская церковь, считали войну злом, но неизбежным.

Но

последние несколько поколений миром правят элиты, которые считают войну злом, которого можно избежать. Это произошло впервые в истории. Даже такие люди, как Джордж Буш-младший и Дональд Трамп, не говоря уже о людях вроде Ангелы Меркель, являются политиками совершенно другого типа, чем гун Аттила или гот Аларих. Обычно они приходят к власти с мечтой о внутренних реформах, а не о внешних завоеваниях. В сфере искусства и мысли большинство корифеев — от Пабло Пикассо до Стэнли Кубрика — известны тем, что они отражают бессмысленные ужасы боя, а не прославляют его создателей.

Из-за всех этих изменений большинство правительств больше не считают агрессивные войны приемлемым средством продвижения своих интересов, а большинство наций перестали мечтать о завоевании и аннексии своих соседей. Таким образом, не только военная сила не позволяет Бразилии завоевать Уругвай или не позволяет Испании вторгнуться в Марокко — существуют и перечисленные выше факторы.

Параметры мира

Упадок войны виден по многочисленной статистике. С 1945 года международные границы довольно редко перекраивают в результате иностранных вторжений, и ни одна признанная миром страна не была полностью стерта с земли путем внешнего завоевания.

В большом количестве были другие типы конфликтов, такие, как гражданская война или волнения. Но даже с учетом всех типов конфликтов за первые два десятилетия ХХІ века человеческое насилие убило меньше людей, чем самоубийства, автомобильные аварии или болезни, связанные с ожирением. Сахар убивает больше пороха.

Ученые спорят о точной статистике, но важно смотреть дальше математики. Упадок войны был как психологическим, так и статистическим явлением. Его наиболее важной особенностью стало серьезное изменение самого значения слова «мир». На протяжении большей части истории под миром понимали лишь временное отсутствие войны. Когда в 1913 году говорили, что между Францией и Германией мир, они имели в виду, что между французской и немецкой армиями нет прямых столкновений, но все знали, что война между ними может вспыхнуть в любой момент.

В последние десятилетия слово «мир» начало значить неправдоподобность войны. Для многих стран вторжение соседей и покорение ими стало чем-то немыслимым.

Я живу на Ближнем Востоке, поэтому прекрасно знаю, что есть исключения из этих тенденций. Но признавать тенденции не менее важно, чем уметь указывать на исключения.

«Новый мир» не был статистической случайностью или фантазией хиппи. Наиболее ярко это отразилось на сдержанно рассчитанных бюджетах. Последние десятилетия страны во всем мире чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы выделять в среднем лишь около 6,5% на свои вооруженные силы и при этом тратить намного больше на образование, здравоохранение и социальное обеспечение.

Мы воспринимаем это как нечто должное, но на самом деле это необычайно новое явление в человеческой истории. В течение тысяч лет расходы на войну были самой большой статьей в бюджете каждого князя, хана, султана и императора. Они почти не тратили денег на образование или медицину для простых людей.

Упадок войны не был результатом божьего чуда или изменения законов природы. Он случился из-за того, что люди сделали лучший выбор. Возможно, это величайшее политическое и моральное достижение современной цивилизации. К сожалению, тот факт, что оно случилось по человеческому выбору, также означает, что оно обратимо.

Технология, экономика и культура продолжают меняться. Развитие кибероружия, экономики, основанной на искусственном интеллекте, и новой милитаристской культуры может вызвать новую эру войн, хуже предыдущих. Чтобы и дальше наслаждаться миром, нам нужно, чтобы почти каждый делал правильный выбор. Наоборот, плохой выбор только одной стороны может привести к войне.

Вот почему угроза российского вторжения в Украину должна волновать каждого человека на Земле. Если для сверхдержав снова станет нормальным проглатывать своих слабейших соседей, это повлияет на то, как люди во всем мире себя чувствуют и ведут. Первым и наиболее очевидным результатом возвращения к закону джунглей станет резкий рост военных расходов за счет всего остального.

Деньги, которые должны идти учителям, медсестрам и социальным работникам, вместо этого пойдут на танки, ракеты и кибероружие.

Возвращение в джунгли также подорвет глобальное сотрудничество по таким вопросам, как предотвращение катастрофических изменений климата или регулирование революционных технологий, таких как искусственный интеллект или генная инженерия. Трудно работать вместе со странами, готовящимися вас уничтожить. И по мере того, как изменение климата и гонка вооружений в искусственном интеллекте ускоряются, угроза вооруженного конфликта будет только расти. Так будет замыкаться порочный круг, который вполне может осудить наш вид на смерть.

Направление истории

Если вы верите, что исторические перемены невозможны, что человечество никогда не покидало джунглей и не сделает этого в будущем, остается только один выбор: играть роль хищника или жертвы. Большинство лидеров, если бы имели такой выбор, предпочли бы войти в историю как альфа-хищники и добавить свои имена в мрачный список завоевателей, которых несчастные ученики вынуждены запоминать для экзаменов по истории.

Но, может, перемены возможны? Может, закон джунглей — это выбор, а не неизбежность? Если это так, каждый лидер, который выбирает завоевание соседа, получит особое место в человеческой памяти, и оно будет намного хуже, чем у типичного Тамерлана. Такой человек останется в истории как тот, кто разрушил наше величайшее достижение. Как только мы подумали, что выбрались из джунглей, он сразу затащил нас обратно.

Я не знаю, что будет в Украине. Но, как историк, я верю в возможность перемен. Я не думаю, что это наивность, — это реализм. Единственная константа человеческой истории — это перемены. И это то, чему, возможно, мы можем научиться у украинцев.

На протяжении многих поколений украинцы мало что знали, кроме тирании и насилия.

Они пережили два века царского самодержавия, которое было окончательно разрушено в катаклизме Первой мировой войны.

Их короткая попытка независимости была быстро подавлена Красной армией, что вернуло страну под руководство русских. После этого украинцы пережили страшный голод Голодомора, за которым стояли другие люди, сталинский террор, нацистскую оккупацию и десятилетия чудовищной коммунистической диктатуры. Когда СССР рухнул, история, казалось бы, гарантировала, что Украина снова выберет путь тирании — что еще они выбирали?

Но они выбрали другое. Несмотря на историю, несмотря на ужасную бедность и несмотря на препятствия, казавшиеся непреодолимыми, украинцы установили демократию. В Украине, в отличие от России и Беларуси, оппозиционные кандидаты неоднократно заменяли действующих руководителей. Когда в 2004 и 2013 годах украинцы столкнулись с угрозой самодержавия, они дважды поднимали восстания, чтобы защитить свою свободу.

Их демократия — что-то новое. Также как и «новый мир». Оба эти явления хилые и могут долго не прожить. Но они оба возможны и могут пустить длинные корни.