— Мы читали нашу великую белорусскую военную литературу — Быкова, Адамовича, Брыля, — но не думали, что война может стать реальностью для нашего поколения. Станет ли нынешняя украинско-российская война важной темой для белорусских творцов? Или она останется «в стороне», так как (по крайней мере, пока) война не происходит на белорусской территории?
— Стоит сказать нашим классикам искреннее «спасибо» за то, как они писали о войне. На фоне того, как это делалось в других культурах, где показывали войну величественно, эпично, с героизмом, где герои совершают подвиги, Быков, Адамович, Брыль и другие показывают войну как нечто максимально противоположное человеческой природе.
Как катастрофу, нечто алогичное. Пройдя через этот пласт белорусской литературы, человек никогда не скажет «Можем повторить», он скажет: «Никогда снова». Если говорить, остались ли мы в стороне, то стоит вспомнить, что чужих войн не бывает. Классик английской литературы Джон Дон, цитируемый Хемингуэем, говорил, что мы не остров, а часть континента. И поэтому «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит всегда по тебе».
И в своих социальных сетях имею, видимо, каждого третьего или каждого четвертого друга — украинца. И мы вживую видим съемки войны, это все очень близко. Много белорусов после 2020 года уехали в Украину, и некоторые из них уже сегодня воюют за Украину, против оккупантов.
И, наконец, мы не можем полностью говорить, что война не происходит на нашей территории, так как именно с белорусской земли оккупанты наносят по Украине ракетные удары. Эта война показала то, на что давно было нужно обратить внимание — что белорусы сами фактически оказались под оккупацией. Режим в Беларуси годами воевал с собственным народом, теперь показал свою несамостоятельность и марионеточность.
— То, что белорусы читали белорусских классиков о войне, хотя бы в школе, разве это и стало одной из причин белорусского нежелания воевать? Те самые пресловутые уже 3 процента, которые за войну. Даже у ябатек, даже у сторонников России нет приверженности к войне. Это такой белорусский генетический код? Или его сформировала история, может и наша культура здесь присоединилась к этому? Неужели господство российского телевизора не выбило этот код из белорусов?
— Я думаю, что в чем-то самом главном белорусы радикально отличаются от россиян. При всем присутствии российских СМИ, при сеянии ими ненависти белорусы не имеют в себе имперского сознания, постановки «сверхзадачи», «исторической миссии». Белорусы не смотрят на соседей сверху, снисходительно, не навязывают кому-то свою единственно возможную правду.
Белорусы (может, профессиональные историки меня поправят, но вряд ли) ни на кого не нападали, но сами становились жертвами на перекрестках европейских дорог. Белорусы не имеют в себе никакой мании величия. Лучшие, самые героические восставали и погибали в этих восстаниях. Это все сделало нас более спокойными, более интровертными — естественно, это может быть как со знаком плюс, так и со знаком минус.
Белоруса труднее раскрутить на какой-то погром, агрессию. Но если совсем припереть к стенке, то он может стать отчаянным. У Василя Быкова в позднем творчестве есть притча «Носороги идут». Маленькое племя, попадающее под гнет соседнего племени. Герои пытаются чем-то откупиться. Вождь отдает сестру, потом любимую жену. И только когда герои понимают, что никто не спасет от уничтожения, восстают и неожиданно побеждают более могущественного врага. Вот я не знаю, что может нас прижать к стенке, чтобы мы вели себя так, как сейчас украинцы.
— После 2020 года белорусов все любили как нацию, которая продемонстрировала свое стремление к свободе, хотя и не добилась ее. Но российская война, которая ведется и с территории Беларуси, к сожалению, мгновенно перебила этот имидж (как помним, запоминается последнее). И сейчас нам приходится тяжело и напряженно доказывать, что белорусы — это не режим, что мы вообще под оккупацией, что мы на 97 процентов против войны и так далее. Удастся ли это доказать? Что здесь могут сделать люди искусства? Вам удается доказывать это в контактах с вашими украинскими друзьями?
— С разными людьми очень по-разному. Мне вполне понятны обиды и оскорбления, которыми бросаются украинцы. Мы имеем задание на долгое время — расхлебываем эту кашу. Пока у украинцев важнее дела, чем слушать наши оправдания либо контрупреки.
Что бы ни говорили сейчас украинцы белорусам, главное, чтобы они победили. В мирное время нам будет о чем дискутировать. Сейчас наша задача — объяснять, что белорусы как нация имеют очень косвенное отношение к режиму Лукашенко. Однако это не снимает с нас ответственности, в смысле необходимости сделать все, что в наших силах, чтобы помогать украинцам. Многие белорусы сражаются в Украине, мы видим на территории Беларуси «рельсовую войну», тысячи белорусов участвуют в волонтерском движении в Польше и других странах. Такие дела помогают украинцам понять, кто есть другом, а кто врагом.
— Существует банальная фраза, что во время войны музы молчат. Но похоже, что как раз сейчас молчать нельзя, и творческие люди высказываются очень громко. Что могут сделать люди культуры (даже поп-культуры), чтобы остановить войну? Слушает ли их кто-нибудь в современном мире?
— Конечно, литература и культура в наше время не имеет той центральной роли властителей мыслей. У многих от неожиданности и шока заняло дыхание, они онемели, не могут прийти в себя. Но многие не молчат — поэты, переводчики. Они искренне передают самые важные сейчас мысли и эмоции. Время покажет, что из этого останется в истории. Но это не молчание. Это многоголосый хор.
И многие авторы пишут в Беларуси, несмотря на то, что часть из нас остается во внутренней оккупации. Поэты, даже те, кто вопреки всему остались в Беларуси, находят нужные слова и создают новые смыслы.
— Сегодня много говорят, что надо отворачиваться не только от российского государства и политики, но и от российской культуры. «Российская культура разносит яд государственности», — говорит, например, российский публицист Александр Невзоров, собирающий миллионную аудиторию. Деятели культуры, особенно на Западе, так резко не высказываются, они чаще говорят о том, что нужно отделять культуру от политики. Но, может, и культура несет часть своей вины?
— Естественно, что это началось не сегодня и не при Путине. Во Второй мировой войне проиграл нацизм, но среди победителей оказался и сталинизм, который эту победу использовал в свою пользу. Немцы и японцы из своего поражения сделали уроки, покаялись перед другими. А в России на государственном уровне никто так и не покаялся за преступления сталинизма, за массовые репрессии.
Российская культура, особенно на уровне массовой культуры, показывает войну как что-то торжественное и привлекательное, то, что «можно повторить», унижает другие нации, она приучает человека к тому, что война возможна. Но вместе с тем, настоящие российские творцы выступают против войны — но им не позавидуешь, потому что они в безусловном меньшинстве. Но в целом происходящее с российской культурой — это катастрофа.
Если продолжать исторические аналогии, единственный шанс для России — оглушительное поражение в этой войне. Так может ее граждане задумаются, что пошло не так, и сделают для себя горькие выводы.
Совсем хорошо — и для них самих, и для соседей — им было бы жить в ряде маленьких государств на месте побежденной империи. Лучших гарантий безопасности ни для Украины, ни для нашей Беларуси, ни для всего мира не будет.
— Во время войны что важнее — любовь или ненависть? Если агрессор совершает преступления против человечности, уничтожает мирные города — нужно ли сдерживать свои чувства? Или любовь снова побеждает смерть?
— Безусловно, главное — это любовь, она дает смысл всему, а все остальное — только производное от нее. Даже ненависть, которую мы можем принять и оправдать, возникает только из любви — когда кто-то уничтожает то, что нам дорого.
Иначе, ненависть без любви — это тот Мордор, который мы наблюдаем на востоке от нас. И тут я процитирую украинского автора Сергея Жадана, которого я люблю и уважаю и которого недавно выдвинули на Нобелевскую премию по литературе, который каждый день пишет из непокоренного Харькова. Он написал: «Язык исчезает, когда на нем не говорится о любви».
— А вам пишется во время войны? Война прибивает, хочется спрятаться и не делиться своими чувствами? Или наоборот, хочется их зафиксировать, ведь они уникальны и вряд ли потом повторятся?
— Для меня это шок и удар, абсолютно не пишется, даже нормально дышать невозможно. Но я еще и переводчик и сейчас довольно активно перевожу на белорусский язык произведения украинских авторов. Стараюсь делать это ежедневно. И я здесь не одинок, ряд моих коллег, поэтов и переводчиков, делает то же самое. Читателям Свабоды могу посоветовать интернет-журнал современной поэзии «Таўбін», где регулярно появляются новые переводы современных украинских авторов.
