Фото предоставлено героиней публикации.
31-летнего Тимофея выслали из Беларуси за два нарушения по статье 23.34 еще старого, домартовского КоАП. В течение пяти лет ему запрещается въезжать в страну.
«Наши любимые 23.34 решили его судьбу. Нашу судьбу», — написала в своих соцсетях девушка Тимофея, стоматолог из Сморгони Римма Плехимович.
Римма: Утро отца начиналось с кофе и «Радыё Свабода»
С девушкой Тимофея беседуем об их любви, которая родилась во время протестов, о высылке, о позиции молодых людей.
Другой позиции, говорит Римма, у нее быть и не могло:
— Я сама из Ивьевского района, [родилась] на границе с Ошмянским. Сколько себя помню, утро в детстве начиналось с того, что папа пил на кухне кофе и слушал «Радыё Свабода».
Когда на одном из допросов милиционеры начали пугать тем, что поедут к родителям и будут проводить у них обыск на глазах сельчан, я ответила, что мои мама с папой мной гордятся.
Сморгонь не родной город Риммы, но уже и не чужой для нее. Несколько лет после окончания медуниверситета в Минске она работает здесь стоматологом.
— Работу свою очень люблю. Сморгонь — город небольшой, — рассказывает Римма. — Поэтому через мои руки прошла чуть ли не половина города и района. Сначала работала в государственной стоматологии. Потом совмещала с работой в частной клинике. И в конце концов из государственной ушла совсем. Мои пациенты — это и местные милиционеры, и следователи, и чиновники исполкома, их жены и дети. С Тимофеем, кстати, впервые увиделись пару лет назад тоже как врач и пациент.
О любви, рожденной во время протестов
А вот серьезные отношения начались как раз во время августовских протестов. Римма начала ходить на площадь с 14 августа, когда вышли медики. Поскольку в Сморгони у нее особо никого не было, ходила с коллегами. Говорит, одной было страшно, так как защитить ее тогда было некому. В августе на площади в Сморгони собиралось много людей, это придавало сил. Появились единомышленники. Среди них — Тимофей.
— Я на площади посмотрела на него и сразу влюбилась. И, конечно, ждала инициативы от мужчины, — вспоминает Римма. — А Тимофей — очень сдержанный человек. Своего отношения он долго не показывал.
Нам по 31 году, но целый месяц была какая-то юношеская любовь. Просто на протестах смотрели друг на друга. У меня уже несколько раз руки опускались: думала, что не получится у нас отношений.
В какой-то момент Римма приболела и перестала по вечерам выходить на площадь. Вот тогда Тимофей заволновался, начал писать ей сообщения, выяснять, что случилось. А это была уже середина сентября, вспоминает собеседница:
— Тогда я поняла, что, видимо, и он неравнодушен ко мне. Как-то выехали вместе на озеро Белое. Сидели в машине, разговаривали почти всю ночь. Разговаривали бы и дольше, если б утром мне не нужно было на работу. С тех пор уже и не расставались почти. Не вместе были только тогда, когда сначала Тимофея, а потом нас обоих забрали на сутки.
Милиционеры называли нас Ромео и Джульетта
Первый раз Тимофея задержали в сентябре, когда он пошел в магазин за солью. Держали трое суток. Впоследствии на них [трое суток]и осудили по 23.34. Второй раз Римма и Тимофей оказались на сутках вместе по подозрению в том, что участвовали в митинге в Жодишках, возле дома председателя Сморгонского райисполкома. Риму признали виновной сразу, Тимофея — чуть позже. Хотя, по словам собеседницы, в том митинге они не участвовали.
Вспоминает, что когда сидели в разных камерах на сутках, то кричали друг другу о своей любви:
— Милиционеры нам даже замечаний не делали. А когда мы после суток уходили домой, говорили: «Возвращайтесь к нам. Когда мы еще увидим таких Ромео и Джульетту».
До выдворения из страны Тимофея оставили в РОВД
Римма признается, что к проблемам с миграционной службой уже были готовы. Незадолго до этого лишили вида на жительство отца Тимофея, гражданина России, сморгонца Илью Петунова. В конце года у Тимофея ожидался суд все еще по тому делу в Жодишках. Ожидала результатов суда и миграционная служба.
— Но болели многие участники процесса, о суде нам никто не сообщал, — продолжает Римма. — А 1 января истекал срок, в который рассматривается административное дело. 31 декабря мы поехали отмечать Новый год к моим родителям. И здесь, около 16 часов, Тимофею звонит секретарь суда и говорит, что ему нужно появиться в ближайшие полчаса. Конечно, мы приехать не смогли. Вернулись в Сморгонь 4 января. Тимофей пошел в суд, где узнал, что дело рассмотрели без него и признали виновным.
Получив официальное письмо, Тимофей в начале марта пришел в миграционную службу, где его лишили вида на жительство и дали справку, которой можно временно пользоваться вместо паспорта. 10 марта в РОВД назначили заседание по вопросу высылки.
— К 12:00 я отвезла Тимофея в милицию. Прошел час-полтора.
И тут я получаю сообщение от него: «Жди. Высылают. Передадут бумагу». Я поняла, что до высылки Тимофея не выпустят, и расплакалась.
Тут же вышли представители миграционной службы и РОВД и сообщили, даже с сочувствием, что до высылки Тимофей действительно останется в милиции. А 17 марта его под конвоем вывезут на границу. Конечно, у меня случилась истерика, — вспоминает Римма.
Уехать в Литву за любимым? — Нет
Готова ли она поехать в Литву вслед за любимым?
— Нет. Не могу сейчас все бросить и уехать. Я десять лет в профессии. Много чего здесь достигла. Стоматологом хотела стать с 13 лет. Всего добивалась сама. Правда, отец убеждал учиться в Польше и я даже собиралась. А потом поняла, что хочу быть в своей стране. Сегодня многие врачи-однокурсники уехали в Штаты, Польшу, Канаду, Германию. А я не хотела бы идти на такое. Считаю, чем ехать в никуда, лучше остаться здесь и переждать.
Верю: сегодняшняя ситуация — она ненадолго. С нами весь мир. А с Тимофеем мы уверены в своих чувствах. Возможно, через какое-то время встретимся на нейтральной территории и вместе съездим в отпуск. Мы молодые, здоровые. А трудности — это все временно.
Иногда даже стыдно за свои эмоции, когда думаешь о людях, которые месяцами сидят за решеткой.
