«На сегодня [11 июля] это последнее по времени полученное от Николая письмо. Волнуюсь очень», — написала Марина Адамович
«Я до сих пор нахожусь в карантинной камере. Чувствую себя хорошо.
Возобновил занятия физкультурой. Здесь до сих пор еще не принято решение по моему заявлению «об угрозе… от сотрудников». Пытаются меня отговорить от него [Николай Статкевич написал заявление на одиночное содержание — НН].
Вчера давал на этот счет объяснения начальнику колонии. Объяснил, что моих сокамерников систематически заставляют написать заявления о моем якобы признании им в «преступлении». Как я понял, первое «дело» по ст. 342 было заведено по заявлению моего сокамерника в ЦИПе.
Второе «дело» по ч. 2 ст. 293 было заведено по заявлению моего сокамерника на «Володарке». Сейчас такие заявления могут быть использованы для возбуждения «дел» уже против моих знакомых. Аресты же не прекращаются.
И ты помнишь, как осенью 2011 года в Шклове один арестант признался мне, что его заставили написать заявление о моем «признании» о «преступлении», якобы совершенном тобой. Не знаю, признался ли этот человек честно, то ли его использовали для тихого шантажа. Но я тогда передал тебе информацию о грубом шантаже, а публичность сделала эту провокацию невозможной. Поэтому сейчас, хотя я и не имею никаких арестантских «проблем», должен сидеть один. Хотя мне тут уже и угрожали наказанием. Чуть не забыл — поставлен на учет, как «экстремист»
… Спасибо за новости из Украины. Ну, я тебе уже говорил, что вскоре линия фронта там стабилизируется. По крайней мере осенью — с большой вероятностью».