Чего ожидать от выборов 2024 года, возможны ли протесты?
Андрей Егоров говорит, что не уверен, что выборы будут. Чем дольше тянется ситуация чрезвычайного положения в стране, тем меньше ресурсов у Белорусского общества.
А главное, мы вовсе не можем представить ту политическую ситуацию, в которой мы окажемся до 2024 года. Война, экономический кризис, общество, которое против этой власти и которое так и не смирилось. Конфигурация, которая сложится к 2024 году, совершенно не понятна. Поэтому неясно, сможет ли что-то сделать белорусское общество и что именно оно сможет сделать.
Поражение России в войне, которая будет вести к дестабилизации и новой смуте внутри России, сам контекст войны, динамика происходящего в Украине — все это будет сказываться на ситуации в Беларуси. Режим будет искать выход из ситуации, чтобы не прийти к краху. Эта динамика, считает Егоров, может быть непредсказуемой.
Может начаться диалог с политической оппозицией, могут развиваться внутренние политические интриги, а, может, мы увидим новый всплеск белорусской революции.
Способен ли Лукашенко сохранить власть без Путина?
Российская система не только на Путине завязана, Лукашенко прекрасно жил при Ельцине, говорит политолог. Но проигрыш в войне почти неминуемо вызовет в России турбулентность. И вот эта турбулентность помешает ей в прежней степени поддерживать сателлитов типа Лукашенко.
Это сильно ослабит его позиции. Но это не значит, что ослабление его позиций ведет к переменам. Этими шансами обществу еще нужно уметь воспользоваться, говорит Егоров.
Очевидно, что Путин проигрывает войну. Почему Лукашенко не отказывается его поддерживать, не идет на переговоры с Западом?
Егоров считает, что это, безусловно, будет. Это произойдет, если поражение путинского режима станет очевидным не только аналитикам, а «просто всем». Так же, говорит политолог, отваливались союзники от Гитлера в 1944 году. То же самое случится и с Лукашенко.
«Для своего выживания он будет делать любые шаги. Если понадобится, он совсем чудовищные вещи сможет сделать, он Головченко съест, если надо, в прямом эфире просто, чтобы удержаться у власти».
Пока же Лукашенко не отрекается союзничества с Путиным, потому что у Лукашенко «чуйка» — рано еще. «Если сейчас дернуться на последнем выдохе, а этого последнего выдоха в России еще хватает, то она может создать много проблем и Лукашенко лично, и режиму, и Беларуси. В России пока на это сил хватит.
«Понимая это, он будет продолжать целовать ботинок демонстративно, но, как только подвернется возможность, он укусит, конечно».
Зачем ВНС?
Егоров говорит, что это легко объяснить тем, кто смотрел экранизацию Шварца «Убить дракона». Там бургомистр предлагает Ланцелоту послушать мнение народа.
— Это не народ, — отвечает Ланцелот.
— Это не народ? Это хуже — это лучшие люди города.
«Им барби-парламента мало, им нужна очень специальная имитация белорусского народа. ВНС и имитирует «лучших людей» белорусского народа. А что делают лучшие люди? Они поддерживают, соглашаются с диктатором во всем, что он делает, и в этом их политическая роль и функции», — говорит Егоров.
Это один момент. А второй момент, по мнению политолога, в том, что «диктатор стареет», «события разные нехорошие происходят», и белорусской элите рядом с ним неуютно, они не понимают, а что будет в случае его смерти.
Им нужна гарантия, что эта «система выживет, а их на вилы не поднимут». Поэтому они изобретают какие-то модели этой системы, которая сможет существовать и без Лукашенко.
И вот они «высосали из пальца» эту новую Конституцию с различными органами, где ВНС выполняет роль такого всеконтролирующего органа, чтобы содержать эту систему, и часть полномочий передается этому специальному органу, который, если что, может чрезвычайное положение вводить, отменять решения, давать указания другим и т.д.
Но обычно, говорит Егоров, такие придумки — нерабочий вариант, на Казахстан посмотрите.
Может ли Кочанова заменить Лукашенко?
Егоров отвечает, что сейчас насчет персоналий трудно что-то сказать. Более важно, кто какую позицию будет занимать в момент неожиданного ухода Лукашенко.
Например, люди в президиуме ВНС могут подумать, что сейчас они главные. Человек же, занимающий должность спикера Совета Республики, к которому полномочия переходят, решит, что он главный. А Совет Безопасности может прийти к выводу: есть основания подозревать, что Лукашенко умер насильственной смертью, и теперь они главные. И это все позволяет Конституция. Три разных центра могут начать между собой конфликтовать. Кочанова, при поддержке Совета Безопасности, может и решить, а почему бы не я. То же самое и другие — от Вольфовича, Головченко, в зависимости от амбиций — могут начать играть свою политическую игру. К тому же одни силовые структуры могут одних поддержать, другие — других.
Это может закончится кровью?
Егоров говорит, что насчет крови во время смены власти у него «довольно пессимистичные прогнозы». Потому что ситуацию белорусские власти довели до такой степени радикализации, что, наверное, любой последующий революционный всплеск в Беларуси будет иметь насильственный компонент, считает он.
«Просто власти довели людей до состояния крайнего остервенения. Социологи показывают: взаимная ненависть людей разного политического спектра — тех, кто поддерживает Лукашенко, и тех, кто противостоит ему, взаимное неприятие — большее, чем неприятие преступников», — говорит он.
Идет расчеловечивание противоположной стороны. И это довольно опасно, положение чревато неконтролируемыми взрывами насилия, которые часто случаются в революциях или переходных ситуациях.
«То, что все эти люди, которые сегодня делают эту дичь, эти репрессии, насилие, которое не прекращается, они должны быть наказаны, — совершенно очевидно, но должен быть справедливый суд», — говорит он.
Почему под амнистию не попадут политические?
Егоров считает, что властям страшно выпускать политических (вдруг даже минимальный процент выпущенных политзаключенных отразится на общественных протестных настроениях, люди подумают, что «можно снова») и, возможно, власти не достигли каких-то договоров, гарантий Запада.
Но политолог считает, что торжественный отказ Лукашенко от Путина и выпуск политзаключенных «пакетом пойдут».
«Потому что, кроме пафосных речей, для того, чтобы практически изменилось что-то, чтобы двери на Запад открывались, санкции снимались, ограничения отменялись, инвестиции, экстренные меры поддержки принимались, нужны будут конкретные меры. Политзаключенные — это то, что на поверхности лежит, их первый шаг», — предсказывает Егоров.
Есть ли еще риск для Беларуси потерять независимость?
Егоров говорит, что угроза аннексии Беларуси Россией сохраняется. Эта угроза возникла еще «в дореволюционные времена», до 2020 года, когда начался процесс углубленной интеграции, подписания дорожных карт.
«И они были приняты в виде союзных программ и, кстати, реализуются. Ничего хорошего Беларуси это не сулит. Вся эта гармонизация налоговых систем, таможенного регулирования, единая информационная система — это все практически упраздняет суверенитет Беларуси в очень важных для суверенного государства отраслях. То есть мы находимся в процессе поглощения сегодня, только из-за других событий не обращаем на это внимания. А зря», — говорит он.
Потеря суверенитета, по его словам, может стать реальностью. Может быть сохранен фасад: название, членство в ООН, но мы приблизимся к ситуации а-ля БССР в составе Советского Союза.
«Страшно, что судьба страны сегодня по-прежнему зависит от одного не слишком адекватного человека, а мы все, белорусы, белорусская нация, не владеем тем, что нам принадлежит по праву. Не владеем нашей страной. Нужно вернуть себе нашу страну», — говорит Егоров.
Читайте также:
«У Беларуси будет шанс». Провал в Украине приведет к падению Путина? А что тогда Лукашенко? Вот что прогнозируют эксперты
Чалый дал позитивный прогноз перспективам Беларуси
«Чтобы величие постоянно поддерживать, нужны новые земли. А срать можно и в крапиву». Писательница Светлана Курс — о природе российской агрессии
