Издатель Игорь Иванов и переводчик книги «Бейруцкія апавяданні» Владислав Горбацкий во время презентации
— Игорь, издательство — это скорее бизнес или благотворительная деятельность?
— Издательство — это хобби для меня. Оно задумано как какое-то убыточное занятие, если только я не научусь на этом зарабатывать (улыбается). Во-первых, издательство — это результат моей жажды делать то, что нравится. Во-вторых, это то, что нужно делать, потому что люди хотят читать по-белорусски. У белорусов зарубежья это желание было всегда, только диаспора была маленькая. А поскольку сейчас нас стало сотни тысяч, то и спрос на белорусские книги значительно вырос. При этом в 2022 году людям, находящимся за границей, сложно даже получить книжки из Беларуси.
Презентация книги «Бейруцкія апавяданні» в Вильнюсе
Кроме того, за это время технологии изменились. То, что было невозможно сделать еще в начале нулевых, теперь становится возможным. Сейчас на Западе некоторые книги можно издать гораздо проще, чем в Беларуси. Во-первых, из-за того, что нет цензуры. В Беларуси все издательское дело сильно контролируется государством. Чтобы открыть издательство в Беларуси, ты должен иметь профессиональное образование, сдать какие-то экзамены. В Британии же ты просто идешь и покупаешь ISBN (примечание редакции: ISBN (международный стандартный номер книги) — это уникальный цифровой коммерческий идентификатор книги. Издатели приобретают ISBN в филиалах Международного агентства ISBN) — и все. Во-вторых, издавать книги за рубежом можно гораздо дешевле, чем в Беларуси.
В англоязычном мире очень распространен формат Print-on-demand (англ.: печать на запрос) — книжка печатается, когда кто-то ее покупает. Например, Amazon работает именно так и благодаря этому имеет сильный бизнес. Выглядит это следующим образом: человек заказывает книгу, и тогда станок начинает ее печатать.
— И такой формат окупается?
— Разумеется, печатать одну книгу немножко дороже, чем печатать сразу триста экземпляров. Но за триста экземпляров, например, нужно заплатить тысячу долларов вперед. Потом встает вопрос, где эти экземпляры хранить, как отправлять в книжные магазины, что тоже стоит много. Благодаря печати по заказу, люди, которые таких больших денег не имеют, все равно могут издать свой интеллектуальный продукт.
Скриншот с сайта издательства Skaryna Press
Вот и получается, что у нас за рубежом есть технологии, и при этом отсутствуют угрозы репрессий, и не нужны такие значительные финансовые вливания. На Западе есть крутая система распространения. «Бейруцкія апавяданні» нашего издательства с самого начала появились на Amazon, а электронная версия — на Apple Books и Google Play Books.
— Есть ли вообще необходимость выпускать бумажные книги, если гораздо дешевле просто опубликовать текст в интернете?
Многие об этом сейчас говорят. Однако я как профессиональный библиотекарь тоже сотрудничаю с белорусской библиотекой в Лондоне и знаю, что цифровой контент — самый нестабильный контент.
Игорь Иванов в библиотеке имени Франциска Скорины в Лондоне. Источник: novychas.online
Я столько в своей жизни сайтов создал, и столько их потом закрыл. Мы столько в Скориновской библиотеке всего отсканировали, и до сих пор оно все лежит неопубликованное в интернете, ведь даже для такой работы нужны сотрудники. Просто так задаром добавлять литературу на сайт и потом поддерживать — не получится. Кстати, поэтому и функция библиотеки собирать и хранить в том числе бумажные издания никуда не уходит, ведь мы тактильные создания и нам нравится держать вещи в руках. Кроме того, не все могут отыскать электронный контент. Знаете, мы «Бейрутские рассказы» выставили в интернет за три недели до того, как появились бумажные экземпляры, но на презентацию в Вильнюсе пришло очень много людей, именно чтобы приобрести бумажные книги.
— Насколько сложно вам, профессиональному библиотекарю, начинать работать в издательском деле?
— На самом деле издательством я занимался еще с подросткового возраста. В школе я делал рукописный журнал и распространял в классе (улыбается). Это были времена перестройки. Я ходил на митинги, пикеты, встречи с депутатами, читал неформальные издания. Тогда было много неформальных, «самиздатовских» газет и журналов. Мне в тот момент тоже хотелось как-то действовать, что-то делать. Но что я, подросток, мог делать? В обычную школьную тетрадь я из тех неформальных газет что-то вырезал или переписывал. Такую тетрадь раз в неделю я пускал по классу. Там были рубрики «политика», «культура», «религия» — ведь в то время я заинтересовался религией.
Потом я помогал делать журнал «Унія». Для тех времен, начале девяностых, это был очень красивый и интеллектуальный журнал.
Журнал «Унія». Источник: carkva-gazeta.by
Когда уже я приехал учиться в Лондон, помогал делать студенческую газету «Наша місія».
То есть издательским делом я занимаюсь уже долгое время, и в итоге я понял, что нужно делать издательство.
— Кстати, как вы попали в Лондон?
— В тот же период, когда я издавал свой школьный журнал, меня однажды пригласили на богослужение в греко-католическую церковь. Там была такая молодежная «тусовка», в которой по крайней мере было просто приятно и интересно.
Я всегда говорю, что вера существует почти на биологическом уровне, и я принадлежу к тем, кто более склонен к религиозной вере. В греко-католической церкви я захотел стать священником.
Но до того, как поступить в семинарию, я окончил исторический факультет в Беларуси и потерял интерес к истории. С белорусским образованием была такая вещь, что нас просто накачивали информацией вместо того, чтобы учить самостоятельно думать, что-то выбирать и находить себя в этой истории.
В то время, когда я окончил исторический факультет, отец Александр Надсон, который был главой белорусской католической миссии в Лондоне, решил, что стоит привести учиться молодых людей из Беларуси в Британию. Это было вполне естественно, ведь в Беларуси никогда не было и нет греко-католических образовательных учреждений, и все семинаристы учатся где-то за границей.
Отец Александр Надсон. Источник: carkva-gazeta.by
Так я попал учиться в Лондон. Наш институт был организован миссионерскими сообществами. Все поступавшие от них студенты должны были стать священниками и монахами. Моя программа называлась «Католическое богословие для служения», то есть это не исключительно теоретическая теология, а практический курс, выпускники которого могли свою веру активно реализовать в мире.
Я должен был вернуться в Беларусь как священник. Для этого, после окончания программы в Лондоне, нужно было еще дополнить свое образование одним годом обучения в Риме. Я уже даже имел билет, но за неделю перед отъездом в результате различных раздумий и разговоров я решил, что не стоит этого делать. Поскольку я гей, я много думал о том, как мне быть священником, при этом и свою жизнь не сломать, и, скажем так, церковь не осрамить. В итоге решил, что если я хочу прожить свою жизнь искренне, то становиться священником мне не стоит.
Пришлось искать, чем еще я могу заниматься в жизни. Здесь мне помог опыт соприкосновения с белорусской библиотекой имени Франциска Скорины в Лондоне. Я подумал, что быть библиотекарем — это очень интересно, очень интеллектуально. К тому же после окончания моего священнического образования я очень неуверенно себя чувствовал. Думал, что если я буду библиотекарем, то смогу где-то спрятаться между полками, в одиночестве работать с книгами и компьютером. Но когда начал работать, быстро понял, что библиотекарь большинство своего времени проводит именно с людьми, и профессиональное становление тоже для меня было определенным терапевтическим процессом. Я стал более уверенным, более коммуникабельным, начал доверять людям.
— Как вообще работает скориновская библиотека?
Епископ Чеслав Сипович в Скориновской библиотеке. Источник: wikipedia.org
— Скориновская библиотека изначально была создана, чтобы поощрять интерес к Беларуси. Тогда, в 1960-е — 1970-е годы было понятно, что нужна какая-то библиотека, чтобы ответить на запрос исследователей Беларуси со всего мира. Вдруг в научном мире появилось понимание, что есть такое неисследованное пространство. То, что раньше ассоциировалось только с Россией, оказалось совсем никакой не Россией: и сознание другое, и люди говорят по-другому. Поэтому появилась некая академическая потребность на изучение Беларуси. Сами белорусы-мигранты в тот период начали работать в зарубежных институтах.
Хотя в тот период начали финансироваться исследования Советского Союза, ученые не могли просто поехать в БССР. Если бы и смогли, то вряд ли нашли самые простые, кажется, книжки, так как многое было спрятано в спецхранилищах.
Скориновская библиотека изначально ориентировалась именно на исследователей. Но в последние годы она начала разворачиваться именно к сообществам, превратилась в площадку, где себя могут реализовывать самые разные люди. Хотя научный компонент по-прежнему присутствует. Здесь существует целая программа для них, они могут приехать, остановиться в комнате, работать с библиотечными материалами, или со своими собственными. Библиотека — это ресурсная база для ученых, чтобы создать какую-то монументальную работу.
Стало понятно, что все, что поколение, которое было до нас, которое собрало все эти сокровища, живит сейчас наше воображение и понимание, кто мы такие — белорусы. Что это значит — мы белорусы. Как наша национальная идентичность проявлялась раньше и может проявляться в будущем.
— Насчет белорусского сообщества: скажите, пожалуйста, как в Британии вообще возникла активная белорусская диаспора?
— Смотрите, активная белорусская диаспора в Британии — это, по сути, два поколения. Это те, кто вырос в БССР, и более молодые люди, которые или приехали после 2020 года, или «проснулись» в 2020 году.
Что касается белорусской инфраструктуры, все было создано послевоенной волной эмиграции. В результате Второй мировая войны несколько тысяч белорусов осело в Британии. Большинство из них попало сюда из лагерей беженцев.
Белорусский журнал «На Шляху», 1951 г. Источник: zbvb.org.uk
Они создали сначала Объединение белорусов Великобритании, потом католическую миссию. Еще через некоторое время появилась белорусская библиотека.
Когда я приехал, послевоенное поколение было еще активно, но уже отходило. Это был довольно сложный период перехода от того поколение к моему «поколению перестройки». Многие думали, что мы не настоящие, не сильные белорусы, потому что мы из Советского Союза. Но мы потихоньку доказывали, что мы «сильные белорусы», да у них и сил не оставалось бороться с нами. Что интересно, все те организации, которые я застал, когда приехал сюда 20 лет назад, работают и сейчас. То есть мое поколение, хотя нас было буквально по пальцам двух рук пересчитать, вытащило все эти организации.
Однако до 2020 года мы в Британии даже не называли себя диаспорой: казалось, нас так мало. Именно казалось. У меня было несколько разговоров, когда люди рассказывали, что живут в Лондоне уже много лет, но до 2020 года им никогда не было интересно иметь какое-либо общение с диаспорой. В 2020 же году им стало это важно: люди часами стояли в очереди 8 августа, чтобы проголосовать. Потом приходили на пикеты под посольство. Сейчас ходят на всякие белорусские события и на акции солидарности с Украиной.
— Как сообщество отреагировало на начало войны в Украине?
— Это были и ужас, и страх, и боль, и неловкость, потому что белорусы чувствовали свою ответственность. Внимание диаспоры абсолютно обратилось к Украине. Если вы посмотрите снимки с украинских митингов в Лондоне, там практически всегда есть белорусские флаги. Белорусы буквально постоянно ходят на акции солидарности и собирают деньги на помощь.
Митинг «London stands with Ukraine» 26 марта. Источник: theguardian.com
Через несколько недель после начала войны мы создали инициативу «Беларусы Вялікай Брытаніі для Украіны». Мы создали сайт, где писали обо всех наших инициативах.
Кстати, эта солидарность с Украиной сильно сплотила нас самих. Организации начали делать вещи, которые, может, раньше бы и не сделали. И это настолько все естественно, эта солидарность с Украиной. Украина для нас, конечно, — страшная боль.
Реакция на белорусов в украинском обществе же весьма неоднозначная. Мне кажется, из-за того, что украинцы сравнительно мало знают о Беларуси. Поэтому для нас не было вопросом, что перевод книги Агатангела Крымского нужно издавать первым, чтобы показать эти культурные связи между Украиной и Беларусью. Но не из чувства вины, а потому что это просто классная книжка (улыбается).
— Будет ли издательство в дальнейшем специализироваться на переводах, или вы рассматриваете другие направления для себя?
— Издательство не профильное. Потребностей сейчас так много, что мы сейчас готовим и книги поэзии, и нам предлагают книгу коротких рассказов. Скоро выйдет научный сборник к 50-летию Скориновской библиотеки. Готовится «Описание статей Минских епархиальных ведомостей» — источник ценной информации по генеалогии и краеведению. Это для небольшого круга, но эта работа внесет значительный вклад, чтобы ученые сделали потом свои исследования.
Обложка книги «Тематическая и хронологическая роспись статей «Минских епархиальных ведомостей». Источник: skarynapress.com
В общем для нас главное показать, как можно делать книги в диаспоре. Мы фактически создаем модель издательства, которой раньше не было.
— Сейчас часто говорят о разрыве между людьми внутри Беларуси и диаспорой. Тем временем деятельность вашего издательства направлена в первую очередь на диаспору. Считаете ли вы проблемой такой культурный разрыв?
— Я считаю, культурный разрыв существует, но этого не стоит опасаться.
Я, например, считаю, что моя главная идентичность — белорусская, так как я не могу остановиться о ней говорить, с кем бы ни разговаривал. Но, когда я приезжаю в Беларусь — я иностранец. Действительно, если ты не дышишь белорусским телевидением, не покупаешь глазированные сырки — ты меняешься, это абсолютно естественно. Однако это все только расширяет наш белорусский мир.
Очень важно, чтобы мы понимали, что белорусский мир не заканчивается государственными границами Республики Беларусь. Республика Беларусь не спродуцировала все белорусское наследие.
Например, в середине XIX века Александр Рипинский с Витебщины создал в Лондоне издательство и типографию поимел. Начал издавать там белорусский фольклор: записи, которые сам делал. В то время белорусоведения не было, на белорусском языке никто не писал, но он опубликовал фольклор из тех мест, из которых сам происходил. Он изобрел «у кароткае», он первый, кто латиницей написал «у кароткае», которое потом перенял Богушевич. Рипинский же изобрел фонетический принцип белорусской письменности. То есть то, что навсегда останется в белорусском языке и литературе, было создано в Британии.
Обложка книги «Нячысцік», изданной Александром Рипинским в 1853 году. Источник: polona.pl
Республика Беларусь не имеет монополии на все белорусское. То есть этот белорусский мир рождался, в том числе, и в Лондоне, и продолжает рождаться.
Что же делать с тем, что мы так отличаемся? Нам не хватает культурных фестивалей, где могли бы собраться белорусы со всего мира. Например, книжной ярмарки в Варшаве, или чего-то такого. Белорусам со всего мира стоит разговаривать и обмениваться опытом.
P. S. Во время разговора Игорю Иванову пришло сообщение: кто-то заказал бумажный экземпляр книги «Бейруцкія апавяданні». Заказ пришел из Швеции.
