Фота: РБК
После нападения России на Украину западные демократии ищут возможности, как загнать режим Владимира Путина в ловушку и при этом не войти в прямое военное столкновение с Россией, что могло бы случиться, если страны Запада сами начали бы воевать на стороне Украины.
Первейший инструмент, который им доступен — экономическое давление. И на этом фронте сделано, надо признать, уже очень много. Размер введенных против России санкций уже сейчас беспрецедентен, и декларируется их дальнейшее расширение.
Но все это, несмотря на серьезность, все же не имеет решающего значения, если параллельно не будет нанесен смертельный удар по той сфере, которая позволяет России получать сверхдоходы и благодаря им содержать инфраструктуру, за счет которой кремлевские стратеги воспринимают свою страну как сверхдержаву. Имеются в виду масштабные поставки Россией на Запад нефти и газа, без которых трудно сводить концы с концами во всяком случае некоторым странам Евросоюза, среди которых самая сильная и важная — Германия.
Попытки как-то решить эту проблему и наладить альтернативные поставки углеводородов приводят к достаточно неожиданным решениям.
Так, на днях американские СМИ сообщили, что правительство США ведет секретные переговоры даже с фактическим правителем Венесуэлы Николасом Мадуро, чтобы иметь возможность использовать в качестве альтернативы российской нефти венесуэльскую.
А режим Мадуро, как известно, в западном мире изгой. Мало того что США и страны Евросоюза не признают его легитимным президентом Венесуэлы — официальное признание в качестве главы государства уже три года как имеет оппозиционный оппонент Мадуро Хуан Гуайдо. Хоть территорию страны он и не контролирует.
И вот сейчас в критической ситуации на это махнули рукой, ведут с поставленными вне закона Мадуро переговоры. Вчера о том, что первый их раунд действительно был проведен, официально заявили как американские источники, так и сам Мадуро в телеобращении. Притом видно, что переговоры пока что по крайней мере в тупик не зашли, так как венесуэльский правитель, хотя и не раскрывал подробностей двухчасовой встречи, отметил, что она была «уважительной, сердечной и дипломатичной».
Таким образом, нельзя исключать, что Мадуро будут вскоре прощены многие грехи и он станет в западном мире «рукопожатным». Геополитические соображения перевесят моральные, как это часто бывает в нашем несовершенном мире.
Упрощаются такие гешефты тем, что Венесуэла далека географически как от России, так и от западных демократий. Первая, хотя еще со времен Уго Чавеса активно поддерживала Венесуэлу, в ситуации критической для самой себя явно в первую очередь сбросит с плеч этот балласт (как говорят в народе — не до жиру, быть бы живу), а вторые могут самооправдаться специфичностью региона, где установление подобных левопопулистских режимов явление пока что довольно обычное.
Нас же, конечно, в этой ситуации и интересует, и тревожит отечественный аспект проблемы. А именно: не удастся ли в нынешних обстоятельствах что-то такое по подобной схеме провернуть и Лукашенко?
Поскольку война все списывает, то, может, в экстремальной ситуации Запад забыл бы и грехи белорусского диктатора, если бы он теперь отвернулся от России и перебежал на другую сторону? Не станут ли тогда все понесенные нами за последние два года жертвы напрасными?
Конечно, в наши безумные времена на 100% исключать ничего нельзя. Но в ситуации Лукашенко есть существенные нюансы, которые позволяют говорить о принципиальном отличии его положения от положения Мадуро и которые сводят реальные возможности для его маневрирования разве только до самых минимальных величин.
Во-первых, Лукашенко сейчас находится в ситуации, когда возможностей принимать какие-то действительно принципиальные решения самостоятельно у него практически нет.
На контролируемой (?) им территории находятся российские войска, а главнокомандующий этих войск, президент России Владимир Путин, демонстративно наплевал — впрочем, как и Лукашенко, — на соблюдение всяческих норм международного права. А потому каких-то механизмов заставить Путина вывести войска с территории Беларуси, даже если бы Западу с Лукашенко удалось об этом договориться, у белорусского правителя нет.
Тем более что для войны России с Украиной территория Беларуси имеет стратегическое значение, поэтому очевидно, что в ситуации «пан или пропал» цацкаться с капризным союзником, если что, никто не будет.
У Лукашенко, правда, есть своя армия, которую теоретически можно было бы использовать как аргумент. Но вопрос, насколько она боеспособна, а главное — насколько она Лукашенко в сложившихся условиях подконтрольна.
Если бы дело дошло до белорусско-российского вооруженного конфликта, то далеко не факт, что белорусские высокопоставленные силовики сохранили бы верность Лукашенко, а не приняли сторону Путина. И здесь нет ничего удивительного: он сам 27 с лишним лет проводил известно какое идейно-патриотическое воспитание.
Второй важный аспект — в нынешних условиях Лукашенко никак не может в угрожающей ситуации рассчитывать на активную поддержку со стороны населения.
Если до 2020 года об этом можно было говорить по крайней мере гипотетически, то после развернутого послевыборного террора, который не прекращается до сих пор, между властью и большей частью населения, а прежде всего активной и патриотической его частью, возникла настолько глубокая пропасть, что преодолеть ее можно только при условии глубоких перемен.
Отсутствие поддержки Лукашенко среди населения ставит еще одну проблему. Последние полтора года Лукашенко держится у власти исключительно на штыках, а держать от краха экономику в условиях введенных странами Запада санкций ему позволяла прежде всего политическая и экономическая поддержка со стороны Москвы. Да и в предыдущие годы и даже десятилетия без такой поддержки невозможно было бы существование «белорусской модели» экономики, которая сама по себе, в свободном плавании, нежизнеспособна.
И если бы Лукашенко отвернулся от Москвы, то ему пришлось бы найти для этой системы другого спонсора. А в наших условиях единственная альтернатива Москве — только Запад.
Согласились ли бы страны Запада поддерживать за собственный счет обанкротившуюся экономическую и политическую модель, притом что белорусский диктатор, в отличие от Мадуро, не может им предложить за это пользование стратегической важности природными ресурсами? Могли бы западники принять, что не где-то далеко в Азии, Африке или Латинской Америке, а на самой границе с Евросоюзом фактически за их счет нелегитимный диктатор удерживает власть силой, отменив законы и чиня над своим народом издевательства? Вряд ли это возможно, хотя бы из необходимости европейским правительствам учитывать общественное мнение в своих странах.
Терпеть аморальный режим на своих границах, если его поддерживает другое ядерное государство, на которое нет серьезных механизмов влияния — одно. А вот поддерживать такой режим самим добровольно — совсем другое.
Таким образом, гипотетическая геополитическая переориентация Лукашенко так или иначе ставила бы вопрос о смене в Беларуси власти.
Реалистично можно было бы рассуждать о том, что в случае, если бы Лукашенко предал Путина и вывел Беларусь из войны на стороне России, ему и ближайшему окружению могли бы предоставить гарантии личной безопасности и политическое убежище в какой-то стране, лояльной к Западу. Но о том, чтобы в Беларуси ничего не менялось и Лукашенко оставался здесь полновластным правителем без права общества на субъектность, в случае поражения России и переориентации страны на Запад речи быть не могло бы.
А Лукашенко как раз на сохранение в своих руках не просто власти, а власти неограниченной поставил в августе 2020 года все, что у него было. Тогда у него был выбор: уйти из власти под давлением восставших масс добровольно, возможно, выторговав какие-то гарантии, или сжечь все мосты, сделав ставку на брутальное подавление протестов без всяких тормозов.
Выбор однозначно и, видимо, без никаких колебаний был сделан в пользу второго варианта, а впоследствии неоднократно подтверждался. Поэтому можно констатировать, что Рубикон был перейден окончательно, и теперь этого выбора уже нет.
Власть для Лукашенко — самоценность, ради ее сохранения он готов абсолютно на все. А возможность ее сохранить есть только при условии по крайней мере относительной победы Путина в войне с Украиной.
Крах и даже значительное ослабление путинского режима будет означать и автоматический крах режима Лукашенко. Поэтому ему ничего не остается, кроме как быть с Путиным до конца и молиться за его победу.
Что не исключает одновременного уклонения от непосредственного участия в военных действиях, отказа, пока это возможно, от вступления в войну белорусской армии. Ведь эта армия не хочет воевать, и белорусский народ не хочет. Да и сам Лукашенко обломался в своих прогнозах, что война продлится три-четыре дня, а после белорусский калий поедет в порт Николаева.
Энтузиазма в его последних речах не ощущалось. Но небольшой энтузиазм при личном заангажировании в реализацию путинских планов — самое большее, что можно сегодня от Лукашенко взять, это тот самый клок шерсти с паршивой овцы из поговорки.
Измены же Путину со стороны Лукашенко при данных обстоятельствах ожидать не стоит. Его руки связаны. А изменятся обстоятельства — тогда уже руль в свои руки может взять окружение Лукашенко. У которого, в отличие от него, руки связаны не так. И тут уж действительно может быть что угодно.
