Алексей Гайшун. Фото: архив Алексея Гайшуна
«Через пару дней тюрьма начала заполняться задержанными за фотографирование военной техники»
Алексею Гайшуну 34 года. У него историко-филологическое образование. В Гомельском государственном университете имени Скорины он выучился на учителя истории и английского языка. Как частный предприниматель, с 2015 года занимался переводческой деятельностью. До событий 2020-го года политики избегал. На днях Алексей покинул родину.
Во время предвыборной кампании Гайшун случайно попал на встречу жителей Гомеля с кандидатом в президенты Светланой Тихановской. Его поразило, что повидаться с ней пришло много людей.
Насилие силовиков и возмущение людей после выборов повлияли на Алексея, и он стал ходить на протесты регулярно. 20 сентября 2020-го его задержали.
«Тогда начались первые откровенные задержания. До этого забирали исподтишка, во дворах. Меня схватили и бросили в автозак первым», — вспоминает бывший политзаключенный.
Гайшуну за «участие в несанкционированном мероприятии» присудили восемь суток административного ареста. Затем полтора года таскали на допросы, чтобы дал показания на неизвестных ему людей.
Митинг Светланы Тихановской в Гомеле, 27 июля 2020 года
Повторно Алексея задержали 21 января 2022 года «за активное участие в действиях, грубо нарушающих общественный порядок». Он говорит, что уголовное дело было калькой прежнего административного.
«Так за один и тот же «проступок» меня наказали дважды», — замечает бывший политзаключенный.
До суда Гайшуна держали в следственном изоляторе Гомеля.
«В судебных документах написали, что я с несанкционированного мероприятия «мог сбежать, но не стал». И это правда. Я не хотел уходить, потому что пришел по своей воле», — отмечает он.
Алексея задержали за месяц до полномасштабной российской агрессии против Украины. О войне в изоляторе узнали днем 24 февраля.
Через несколько дней тюрьму начали наполнять задержанными по обвинению в протестах, разжигании вражды и фотографировании военной техники.
Похудел на 40 килограммов
Увиденное в заключении Алексея Гайшуна ошеломило.
Заключение он сравнивает с антуражем осовремененной оруэлловской антиутопии. Переводчик не мог поверить, что все это происходит с ним на самом деле.
«У людей современная речь, действия происходят в современном мире, но ужасы, которые творятся вокруг, трудно сопоставить с современностью. Все там древнее, заскорузлое и ужасное, словно намеренно созданное для запугивания», — описывает атмосферу в тюрьме Алексей.
Он признается, что стресс привел к тому, что ему пришлось «собирать по кускам выдержку и стараться воспринимать ситуацию мужественно». Все было направлено на психологическую защиту и абстрагирование от реальности.
Алексей решил, что в неволе не будет жаловаться ни на что тюремщикам. В изоляторе он похудел на 40 килограммов, так как не мог есть то, что давали арестантам.
Алексей Гайшун до заключения. Теперь он себя тогдашнего называет «пирожком». Фото: архив Алексея Гайшуна
Гайшун говорит, что научился «быть зрителем собственной жизни». Его успокаивало, когда он «себя представлял бестелесным духом, наблюдающим за происходящим вокруг». Тогда он переставал чувствовать холод, голод и боль.
«Чтобы уйти от реальности я углубился сначала в чтение, но так как в СИЗО был дефицит книг, то стал сам писать фантастику. Этот жанр максимально удален от реальности заключения», — рассказывает бывший политзаключенный.
«Две книги заставили уничтожить»
В СИЗО Алексей Гайшун написал две книги.
На них использовал все запасы бумаги и пришлось покупать 500 листов по «бешеной цене». На них потратил последние деньги.
Судьба рукописей оказалась драматичной.
«Они были уничтожены моими же руками, — говорит Алексей. — Меня поставили перед выбором — или новое уголовное дело, или уничтожение письменных материалов. Я уничтожил их в присутствии охранников».
Третью книгу Алексей начал писать в колонии. На маленьких клочках бумаги он излагал для нее тезисы, мысли, цитаты. Записи нашли во время «шмона». Тюремщики решили, что это малявы (записки, которыми между собой обмениваются заключенные). Объяснения, что это цитаты для книги, не помогли.
В следственном изоляторе Гайшун женился.
Свидетелями на брачной церемонии были сотрудники СИЗО. От «торжества» у Алексея остались тяжелые воспоминания. Оно проходило под ироничные улыбки тюремщиков.
«Это был единственный способ нормально общаться с любимой, — говорит Алексей о женитьбе в неволе. — Письма шли без особых вопросов только от близких. Мне удалось поцеловать жену, но нам отказали в свидании».
Письма из заключения Алексея Гайшуна. Коллаж из фото Алексея Гайшуна
Сохраненные письма Алексей называет шпаргалками для восстановления уничтоженных рукописей.
«Как оказалось, я их писал не только родным, но и себе. По ним могу детально восстановить воспоминания, конкретизировать их. Даже образно передать запахи, звуки и цвета», — говорит бывший политзаключенный.
В эмиграции Гайшун хочет написать универсальное пособие, как выжить и сохранить разум за решеткой на примере того, что делал он сам. Такая литература, считает он, востребована, так как никто не застрахован сейчас от заключения.
«Я многих слушал, наблюдал за отношением тюремщиков к обычным осужденным и политическим. Для сотрудников тюрьмы давить на осужденных по политическим причинам — просто писк моды. Вакханалию они начинают, услышав хриплый гул из телевидения или радио», — говорит Алексей.
«Из 100 заключенных 15 имели желтые бирки»
Девять месяцев Алексей Гайшун находился в могилевской колонии №15.
Говорит, что в 18-ти отрядах колонии содержится более 1 600 осужденных. Примерно 10 процентов — политзаключенные. В его отряде из 100 заключенных 15 имели желтые бирки.
Не все отряды укомплектованы и не во всех есть политзаключенные.
Осужденные ИК №15. В марте этого года общественная комиссия посетила эту колонию. Минюст сообщил, что претензий от осужденных не было. Фото: minjust.gov.by
По словам бывшего политзаключенного, некоторые отряды сформированы только из рафинированных осужденных. Там не должно быть тех, кого признали «экстремистами» или кто стоит на профилактическом учете.
«Например, в отряде, который занимается столовой, нет политических. Администрация колонии считает, что они могут кого-то отравить», — говорит Алексей.
Подробности из жизни политзаключенных за решеткой собеседник рассказывать опасается.
Любая новость о них становится поводом для преследования на зоне, говорит он.
«Я был пунктуальным и опрятным»
Алексей Гайшун к условиям содержания в колонии относился как к порядкам в армии. Армейский опыт помогал ему держать себя в тонусе, особенно когда появился «враг».
«Враг — это собирательный образ своеволия силовиков. Нас считали врагами на ровном месте, значит враг врагу враг», — объясняет он.
Бывший политзаключенный говорит, что в тюрьме сталкивался с сотрудниками, относившимися к своей работе как к исполнению обязанности. Когда у них начинали сдавать нервы, они старались быстро в себе побороть эту слабость. Иногда обращались к начальству за психологической помощью. Полученные рекомендации позволяли ликвидировать кризис.
Среди тюремщиков были и те, кто, по словам Алексея, «кайфовал от того, что заключенным плохо». Их действиями управлял «искренний угорелый патриотизм по-лукашистски».
«Им вливают в уши пропаганду, запугивают, что мы, политические, чудовищные монстры, которые хотят уничтожить страну. Приплетают к этому нацизм, фашизм, кучу ужасов и страхов. И они начинают слепо верить в то, что перед ними выродки», — объясняет он.
Бывший политзаключенный говорит, что старался избежать садизма тюремщиков, нацеленного на угнетение его как личности. Он не давал им оснований для наказания.
«У них не было причин доколупаться до чего-то, упрекнуть меня в чем-либо. У меня был порядок во всем. Я был пунктуальным и опрятным», — объясняет свое поведение Гайшун.
«Матерился и оскорблял администрацию»
За девять месяцев колонии Алексей Гайшун лишь однажды попал в штрафной изолятор.
Его наказали 10 сутками за то, что в беседе с сотрудником употребил «жаргонное выражение». Вместо «поступила посылка» сказал «зашла посылка». В протоколе о дисциплинарном взыскании тюремщики написали, что осужденный «матерился и оскорблял администрацию».
«Да, из человека с высшим образованием, который имеет историко-филологический диплом, который получал повышенную стипендию, сделали матерщинника. Но ничего другого мне приписать не могли», — говорит Алексей.
Так выглядит библиотека колонии №15. Фото: minjust.gov.by
Десять отбытых в СИЗО дней ему хватило, чтобы понять, что это такое. Он говорит, что в колонии были осужденные, которых держали в штрафном изоляторе месяцами. Хотя отправить туда можно заключенного только на 10 дней (но этот срок могут бесконечно продлевать).
«В камере штрафного изолятора голые стены, нары пристегнуты. Невозможно спать на досках при низкой температуре и в дискомфортных условиях. Человек может не спать сутками. Он отключается просто от усталости и лежит на бетонном полу, пока на него не обратит внимание охранник. Причем это может быть и основанием для очередного наказания», — рассказывает Алексей.
«У них подавлена воля»
Алексея Гайшуна освободили 29 апреля 2023 года.
За время отсидки обстановка в стране изменилась. Она стала более депрессивной. Он не заметил, чтобы люди наслаждались жизнью. У них подавлена воля и все сведено к домашним пьянкам, заявляет бывший политзаключенный.
«Если взять Бобруйск пятнадцатилетней давности, то выходные были более оживленными, чем сейчас в Минске. Нынешний Минск похож на Бобруйск того времени», — считает он.
Бывший политзаключенный говорит, что люди с независимыми взглядами вспоминают события 2020 года. Из памяти стереть их не удастся никогда. Они говорят о войне в Украине, но понимают, что не могут ничего сделать, и приспосабливаются к условиям жизни, которые есть.
По его словам, земляки, которых не коснулся 2020 год, уже не вспоминают его или относятся к тем событиям с сочувствием, но глубинно такие люди не изменились.
«Они закалены автократией и заботятся только о своей заднице, потому что не знают, как жить иначе. Это делает их жестокими по отношению к другим», — замечает Алексей.
По его словам, бюджетники, пенсионеры, работники государственных предприятий, если даже и несогласны с чем-то, то боятся «фыркнуть, чтобы не привлечь к себе внимания». Они будут говорить обо всем, но только не о политике.
«У них животный инстинктивный страх, — говорит он. — Они могут о политике пошутить, но так, чтобы злой сосед не мог на них донести».
«Клиенты разбежались»
Бывший политзаключенный говорит, что за время отсидки клиенты, которые пользовались его услугами переводчика, разбежались. Вернуть их он не смог. С государственными организациями сотрудничать не хотел.
Решение об эмиграции, отмечает он, вызревало постепенно.
Алексей Гайшун. Фото: архив Алексея Гайшуна
Гайшун не видит оптимистичного сценария для Беларуси. По его мнению, автократа убивает время или меняет другой автократ. Происходящее в стране он называет правовым бесчинством.
«Бесчинство, беззаконие в умах людей. Они воспринимают его как обыденность. Чтобы изменить ситуацию, нужно приложить немалые усилия», — считает бывший политзаключенный.
В эмиграции Алексей собирается создать канал, в который будет излагать воспоминания о пережитом и другие свои произведения. Себя он презентует как переводчика с английского языка и начинающего писателя.
«Я вернусь на родину, когда потеплеет совсем, — подытоживает он. — Когда я это увижу и осознаю. Тогда я вернусь и начну отстраивать то, что разрушили».
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»Смотрите также:
«Красота, созданная и оставленная нам этой писательницей, — лучшее лекарство»
